Я смотрела на разрезвившегося Джека и думала об Аскольде. Япыталась понять, что значит для него Яна. Кто она? Машина для зарабатыванияденег или просто любимая женщина? Интересно, а как жилось настоящей Яне?Неужели само понятие «убивать» для нее было абсолютно естественным?

А ведь Аскольд до мелочей все продумал. Никому и в головуникогда не придет, что исполнителем громких убийств является хрупкая девушка.Правда, мне показалось, что после вчерашнего у меня изменилось выражение лица.Куда-то пропала миловидность.

Теперь у меня нет прошлого. Нет друзей и нет близких. ОтАскольда я знала о том, что Яна родилась в детском доме. Теперь я простопосланница смерти, которая перемещается от жертвы к жертве. Мой удел –одиночество. Аскольд воспитывал Яну специально, чтобы убивать. Теперь на местеЯны оказалась я. А это значит, что теперь у меня есть ум, но нет сердца.Бездуховность – за пренебрежение верой. Теперь у меня есть только одинродственник – это пистолет «ТТ».

Приехавший домой Аскольд несказанно обрадовался тому, что мыс Джеком стали лучшими друзьями. Он сел рядом со мной на крыльцо, посмотрел напустую пачку сигарет и обнял меня за плечи.

– Котенок, ты стала так много курить… Ты что, так весь деньна этой лестнице в халате просидела?

– Весь день.

– А почему в тире не стреляла? Нужно набивать руку.

– Потому, что когда я слышу выстрелы, мне кажется, что влюбой момент могут взорваться мои мозги, – раздраженно ответила я. –Аскольд, я слышала сегодня по телевизору о том человеке, которого я убила. Онпредприниматель. У него фирма, а еще он совладелец казино. Ничего плохого пронего не сказали. Сказали только, что в последнее время ему угрожали и у негобыли какие-то разборки с криминальными структурами. Скажи, ты работаешь накриминальные структуры?

– Котенок, зачем тебе это нужно? Тебе не нужна лишняяинформация.

– А сколько денег мы получили за это убийство? Сколько икому мы должны? Почему ты никогда и ничего мне не рассказываешь? Я ничего незнаю, – занервничала я еще больше.

– Котенок, тебе не нужно ничего знать. До болезни ты быласовсем другой.

– Какой?

– Ты была раньше хладнокровной, а теперь – нет. Ты должнанастроиться на убийство. Ведь ты же можешь, если захочешь. Это не так сложно,как ты думаешь. Вспомни, как ты могла настраивать себя раньше. Ты простопредставляла свою жертву антиобщественным элементом, который приносит вредокружающим. Вообрази себя лесным санитаром, который удаляет очаги опасногоразложения.

Через два дня Аскольд стал настаивать на убийстве еще одногочеловека, как выяснилось, американского бизнесмена.

– Господи, а его-то за что? – Я и сама не заметила, какменя начало лихорадить.

– Яна, за деньги. Понимаешь, за деньги?! – взо–рвалсяАскольд. – Я и так слишком много тебе рассказываю. Этот американец простонастоящая крыса. Он скрысил очень много денег и не захотел вернуть долг.

– Можно подумать, что если его убить, то он что-то вернет.

– Это уже не наше дело. Его просто решили наказать.

– Чем наказать? Смертью???

– А почему бы и нет?

– Не слишком ли суровое наказание…

– Знаешь, сколько нам дают за американца? – не обратилникакого внимания на мое замечание Аскольд.

– Не знаю, – отрицательно покачала я головой. – Тыменя вообще ни во что не посвящаешь.

– Пятьдесят тысяч долларов!

– А долгов у нас сколько?

– Долгов еще почти полтора.

– Полтора чего?

– Полтора миллиона долларов.

– О Боже, мне что, пол-Москвы перебить? Почему у нас такмного долгов?

– А ты думала твое лечение было дешевым? Если бы у нас небыло своих накоплений, то долгов было бы еще больше. Нас спасли собственныесбережения.

– Лучше бы я сгорела в том самолете, – произнесла яголосом, полным отчаяния, и ударила кулаком по стене.

– Яна, ты что такое несешь?

Убийство американца показалось мне еще более рискованным,чем предыдущее. Я смогла выстрелить в него в переполненном подземном переходе вчас пик. Американец вышел из подъезда своей съемной квартиры, спустился подземлю и хотел зайти в метро для того, чтобы отправиться к себе на работу вделовой центр. Аскольд говорил о том, что у него есть охрана и довольно частоон передвигался по Москве на автомобиле со своим водителем и охранником. Но поднастроение, особенно в момент диких московских пробок, он любил спуститься вметро и проехать несколько остановок без сопровождения. Нам просто повезло.Аскольд выяснил, что весь центр будет перекрыт почти на целый день, а весьназемный транспорт должен будет выбирать пути для объезда.

Когда американец среди шумной толпы спускался по ступенькамв метро, я поймала момент, когда мы попали в давку и он очутился на ступенькуниже меня. Достав пистолет, обернутый полиэтиленовым пакетом, я выстрелила емудва раза в затылок и бросилась вверх по лестнице. Выбежав из метро, я тут жезаскочила в первую попавшуюся подворотню и выкинула пистолет в мусорный бак.Затем скинула с себя очки и парик, вывернула куртку на другую сторону,распустила волосы и пошла в то кафе, где меня ждал Аскольд.

Аскольд смотрел на часы, и по его виду было нетруднодогадаться, что он очень взволнован. Увидев меня, он тут же встал и отодвинулстул, чтобы я села за столик.

– Я уже весь извелся. Как все прошло?

– Нормально, – проговорила я и заерзала на стуле.

– Тебя кто-нибудь видел?

– Не знаю. Когда я выстрелила, была жуткая давка. Там вообщеникто ничего не понял. Я сразу включила задний ход. Думаю, когда американецупал, народ прямо по нему побежал к вагонам. Все какие-то злые, агрессивные.Идут с такими деревянными лицами, словно друг друга ненавидят. Никому друг додруга дела нет. Так что там, в толпе, меня вряд ли кто-то заметил. Да и вподворотне, когда я парик снимала, вроде бы никого не было.

– Так вроде бы или все же точно никого? –поинтересовался Аскольд.

– Вроде бы никого.

Чтобы унять охватившую меня дрожь, я заказала себе крепкийалкогольный коктейль и все тем же усталым и затравленным взглядом посмотрела наАскольда:

– Как отнесутся к этому убийству американские власти?

– Поверь мне, политического скандала не будет. Думаю,посольство США ограничится сдержанным заявлением, выразив протокольныесожаления.

– Он тоже был плохим человеком? – спросила я.