— Ему бы еще и о буквах «Т» и «И» забыть! — значительно сказал Гуров и выразительно посмотрел на генерала: ваша, мол, оплошность.

— Не волнуйся, забудет, — заверил его Щербаков.

Они едва закончили составлять вопросы, когда появились Геннадий и Павел. На фоне Смирнова, пережившего так много, сын Осипова казался мальчишкой. К тому же и глаза у него были красные. Он явно плакал.

Щербаков шагнул ему навстречу и обнял. Тот прижался к генералу, и его плечи затряслись.

— Ничего, Паша, все будет хорошо, — проговорил Владимир Николаевич. — Илья Павлович обязательно поправится.

— Спасибо вам за все, что вы для нас сделали, — пробормотал Павел. — Если бы не вы, то в районной больнице папа ни за что не выжил бы.

— Не меня благодари, а Геннадия. Это он вовремя сориентировался и мне позвонил, — ответил Щербаков, подвел Осипова-младшего к стулу и усадил. — Я так понял, что ты Елене об инсульте отца ничего не сказал?

— Нет, ей-то я сказал, и мы решили, что маме пока об этом лучше не знать. Она ведь тут же сорвется в Москву, а ей даже вставать пока нельзя, — ответил Павел, повернулся к Смирнову и проговорил: — Гена, я деньги с карточки сниму, а ты их тете Клаве отдай. Она лучше знает, что с ними делать. Папе же и лекарства потребуются, и уход, и продукты самые лучшие. Он ведь все, что у него было, пополам поделил и нам с Ленкой отдал, — объяснил Павел. — Та часть, что у сестры, на лечение мамы пойдет, а то, что у меня, — папе. Я, сколько смогу, в Москве пробуду, может быть, дождусь, когда папа в себя придет. Но я же руководитель отделения фирмы, мне надолго уезжать нельзя. Меня и так еле-еле отпустили.

— Не волнуйся ни о чем. Мы с мамой все сделаем, — заверил его Смирнов.

— Павел, я вижу, что ты устал, изнервничался, но нам надо серьезно поговорить, — заявил Щербаков. — Мы должны знать все в мельчайших подробностях. Вы прилетели, разговаривали, праздновали. Потом наступил момент, когда Илья Павлович сказал вам, что вы должны срочно вернуться в Америку и забрать с собой маму. Как он это обосновал? Что вам потом говорила мама? Как она объяснила его решение? Давай!

Павел подумал и начал:

— Да, мы прилетели. Дети устали в дороге. Мы их накормили, уложили, сами поели и рухнули. В общем, тогда ни о чем таком не говорили. Все произошло на следующий день. За завтраком папа сказал, что никакого юбилея не будет. Его день рождения отметим прямо тем же вечером, пусть и досрочно. Мы, конечно, протестовать начали, а папа только улыбнулся и сказал: «Так надо!» Вы же его, Владимир Николаевич, знаете. Он человек очень добрый, мягкий, деликатный, но внутри у него титановый стержень. Если он что-то решит, то переубедить его невозможно. Когда он ушел с детьми играть, мы с Ленкой к маме с расспросами бросились. У папы же никогда ничего не узнаешь, если он сказать не хочет. Но она тоже ничего объяснять не стала. Уже вечером, за столом, папа сказал, что нам нужно будет завтра же улететь обратно, причем вместе с мамой. Судя по тому, что она не возражала, они обо всем заранее договорились. Тут мы за маму всерьез принялись. Она сначала отнекивалась, а потом призналась, что папе нужно решить одну очень серьезную проблему. Он хочет, чтобы мы все в это время были в безопасности. Мы думали, что это как-то с деньгами связано, стали их им предлагать, но она сказала, что тут дело в другом. С папой же не поспоришь. Вот мы на следующий день все вместе и вернулись в Америку.

— Может быть, вы в аэропорту или в самолете о чем-то беседовали? — подключился Гуров. — Пожалуйста, постарайтесь вспомнить дословно, что говорила ваша мама. Естественно, нас интересует только то, что связано с Ильей Павловичем.

Павел задумался, потом сказал:

— Конечно, все, что произошло, было очень странно. Мы с сестрой это обсуждали, маму расспрашивали. Но она только отмахивалась.

— Пожалуйста, сосредоточьтесь, — попросил Лев Иванович. — Не связывала ли она тот день, когда Илья Павлович впервые вернулся домой расстроенным, с каким-то событием? Например, ходила к зубному врачу. Какой-то цветок в саду распустился. Собака на участок забежала. У соседей были гости и сильно шумели. Поймите, нам нужна точка отсчета. Если мы будем знать, в какой именно день ваш папа получил информацию, так расстроившую его, то сможем определить место, где именно это произошло. Отталкиваясь от этого, мы будем искать человека, от которого ваш отец получил эти сведения. В общем, это уже наша кухня. От вас требуется только вспомнить.

— Но ведь можно у мамы спросить, — заметил Павел.

— Мы с ней уже разговаривали. Она разволновалась, и ей стало нехорошо. Так что Елена нас больше к Ирине Дмитриевне на пушечный выстрел не подпустит, — сказал Щербаков и развел руками. — Может быть, ты попробуешь с сестрой поговорить? Мы ей уже объяснили. Теперь ты сам пойми!.. Пока Илья Павлович в больнице, он в безопасности, но как только окажется дома, на него могут снова напасть. Нам нужно найти преступников до того, как его выпишут. Мы тут подготовили несколько вопросов, которые очень важны для дела. Ты их сестре перешли, пусть она осторожно узнает все у мамы, а потом тебе сообщит.

— Если Ленка упрется, то ее не сдвинешь. У нее папин характер. — Павел вздохнул и достал свой планшет. — Давайте попробую. Я ей сначала вопросы перешлю, а потом уже поговорю. Если она заранее будет знать, что от нее надо, то вообще ничего читать не станет.

Пока Павел печатал вопросы, чтобы отправить их сестре, остальные негромко переговаривались.

— Сказочный характер у дамочки, — заявил Крячко.

— Знали бы вы, как она нас с Пашкой в детстве гоняла! — поддержал его Геннадий.

— Дочь волнуется за здоровье матери, — возразил им Щербаков.

— Лучше бы она за здоровье отца волновалась, — возразил Гуров. — Мать рядом с ней, в безопасности, а вот отец!..

— Ничего, Лев Иванович, отстреляемся! — заверил его Смирнов.

— Все, — услышали они голос Павла. — Я ей вопросы отправил, теперь остается только немного подождать, пока она их прочтет, и можно звонить.

Минут через пять он связался по скайпу с сестрой. Все стали невольными свидетелями их разговора.

— Тебе тоже не терпится мать в гроб загнать! — бушевала Елена. — Дайте вы мне ее спокойно на ноги поставить!

— Если с папой что-то случится, она тебе этого никогда в жизни не простит, и ты это прекрасно знаешь, — заметил Павел.

— Черт с тобой! Жди. Перезвоню, — буркнула она.

Они покорно ждали. Когда раздался звонок, все невольно вздрогнули. Напряжение в комнате витало нешуточное.

— В общем, так! Я выяснила основное, а остальное потом как-нибудь. Все началось в тот день, когда папа приехал домой с книгой про Бехтерева. Мама думала, что он тут же начнет ее читать. Отец любит такую литературу. А он положил книжку на стол и, кажется, даже забыл о ней. Вот мама и начала ее сама читать, а потом с собой в дорогу взяла. Именно с того дня папа стал задумчивым и рассеянным, отвечал невпопад, не спал по ночам. Где-то дня за два до нашего приезда он долго сидел за ноутбуком, причем не играл, как обычно, а читал что-то. Потом отец пошел к Кондрашову, вернулся и сказал: «Я не собираюсь рисковать свободой, своим добрым именем и будущим детей с внуками из-за этих мерзавцев». Мама попробовала выяснить, что случилось. Папа ей ответил, что это его проблема. Он сам ее решит, но должен быть спокоен за семью. Поэтому мне с Пашкой придется тут же уехать, и ей с нами. Это все. Когда маме станет лучше, я попробую еще с ней поговорить, если что-то узнаю, позвоню сама. А теперь мне нужно все-таки поработать. — Не дожидаясь ответа, Елена отключилась.