— Спасибо.

— Кто такой Скотт? — спросил Брэди, когда она вышла.

— Не спрашивай, — поморщилась Ванесса, ставя локти на стол.

Брэди встал, чтобы налить себе кофе.

— Я хотел поговорить с тобой о свадьбе.

— О свадьбе? Ах да… И что со свадьбой?

— Папа хочет уговорить Лоретту отпраздновать это событие в День поминовения.

— Но это же на следующей неделе.

— Да. А зачем ждать? Традиционный пикник у нас во дворе и свадьба заодно.

— Понятно, — отозвалась Ванесса с внутренним смятением. К чему эта спешка? Не успела она привыкнуть, что живет в одном доме с матерью, а тут новая напасть. — А они поселятся в доме твоего отца?

— Скорее всего, — ответил Брэди, садясь на место. — А этот дом они рано или поздно сдадут в аренду. А тебя это волнует?

Она сосредоточенно отрезала прозрачный ломтик хлеба. Откуда ей знать — волнует или нет? Она пока не поняла, здесь ли ее дом.

— Нисколько. Люди не могут жить на два дома, верно?

Брэди, кажется, догадался, о чем она думает.

— Не представляю себе, чтобы Лоретта продала этот дом. Он давно принадлежит вашей семье.

— Я часто удивлялась, почему она его не продает.

— Потому что она здесь выросла, как и ты. — Брэди отхлебнул кофе. — А вообще — спроси у нее сама, что она собирается делать.

— Спрошу, — передернула плечами Ванесса.

Зная ее, он поостерегся от продолжения этой темы.

— На самом деле я хотел посоветоваться с тобой о свадебном подарке. Тостеры и чайные сервизы, я думаю, им не нужны.

— Это точно.

— Ну так вот, у нас с Джоанн возникла идея скинуться и отправить их куда-нибудь в свадебное путешествие. На пару недель в Канкун, к примеру. Как тебе это? Номер с видом на океан, тропические карибские ночи, все дела. Они никогда не были в Мексике. Я думаю, им понравится.

«Чудесная идея, — подумала Ванесса, — как раз в его духе».

— Ты готовишь им сюрприз?

— Да, я уже придумал, как это провернуть. Билеты, бронь в гостинице — это просто. Папа, кстати, хочет урвать недельку для отпуска, а я ему скажу, что у меня дела в Нью-Йорке и я не смогу подменить его. Пусть пока думает, что у них всего три дня. Еще надо будет тайком собрать их вещи.

— С этим мы справимся, — неожиданно для самой себя загорелась Ванесса. — Билеты можно вручить им на пикнике, а после пикника впихнуть их в лимузин. Здесь ведь есть служба лимузинов?

— Есть в Фредерике. Я об этом и не подумал. — Он вынул блокнот, чтобы записать.

— Закажи им номер для новобрачных, — предложила Ванесса. — Свадьба так свадьба — надо сделать все как следует.

— Это мне нравится. Значит, один лимузин, один номер для новобрачных, два билета первого класса. Что еще?

— Шампанское. Одну бутылку в машину, вторую в номер. И цветы. Мама любит гардении. — Она внезапно замолчала, поняв, что назвала Лоретту мамой и что это получилось само собой. И прозвучало непритворно. — Она… раньше их любила.

— Отлично! — Брэди сунул блокнот в карман пиджака. — А ты мне ничего не оставила!

Ванесса озадаченно проследила направление его взгляда — он смотрел в ее пустую тарелку.

— Ох… я и не заметила.

— Хорошо. Жжения нет?

— Нет. — Помрачнев, она встала, чтобы положить тарелку в раковину.

— И не болит?

— Нет. Я тебе уже говорила, что ты не мой врач.

Она обернулась и оказалась лицом к лицу с Брэди.

— А я сегодня заменяю доктора Такера. Давай-ка проведем небольшой осмотр. — И не успела она отодвинуться, как его пальцы коснулись ее. — Так не больно?

— Я же тебе сказала… Он нажал сильнее.

— А так? — Она поморщилась. — Болит?

— Слегка.

Он кивнул. Когда он нажимал в этом месте два дня назад, она подскочила чуть не до потолка.

— Прогресс налицо. Еще несколько дней, и хоть буррито ешь.

— Почему все приходят обсудить со мной, что я ем?

— Потому что ты почти ничего не ешь. Хотя при язве это объяснимо.

— Нет у меня никакой язвы. — И все-таки его прикосновение вызвало у нее боль — но совсем по иной причине. — Пропусти меня, пожалуйста.

— Сначала заплати по счету. — Не успела Ванесса ничего ответить или возразить, как он поцеловал ее — крепко и как-то по-хозяйски. Поцелуй затянулся, и ей пришлось ухватиться за него, чтобы не упасть. Пол, казалось, уплывает у нее из-под ног, и Брэди оказался ее единственной опорой — его бедра, прижавшиеся к ее бедрам, его пальцы у нее в волосах, его губы, жадные и нетерпеливые, бродящие по ее лицу.

Она пахла утром, дождем. Он представлял себе, каково было бы любить ее в этом утреннем сумраке, чувствуя ее вздохи у себя на щеке и как ее руки все крепче обвиваются вокруг его тела, а каждая косточка в ее теле плавится от их близости. И сколько же ему еще ждать? Он отстранился и прошептал:

— Ванесса…

— Молчи.

Она прижалась губами к его шее. Она ничего пока для себя не решила, но сейчас, в этот миг, ей хотелось только чувствовать его. Его упругий пульс быстро бился под ее губами. Потом его руки постепенно ослабили объятие и стали поглаживать ее по волосам. Все внешние звуки и ощущения, исчезнувшие на какое-то время, вернулись к ней — перестук дождя, холодок кафеля под ее босыми ногами, ароматы кофе и корицы. Но болезненная тяга к нему не ослабевала, равно как и смятение и страх в душе.

— Не знаю, что мне делать, — прошептала она. — С тех пор как я тебя увидела, меня

как будто подменили. Я ничего не соображаю.

Он снова сильно сжал ее плечи:

— Я хочу тебя, Ван, а ты хочешь меня. Мы давно не дети.

Она отступила — насколько позволили его руки.

— Но меня это мучает.

— Конечно. — Они внимательно смотрели друг на друга. — И мне это не нравится. Если тебе нужны обещания, гарантии…

— Нет, — перебила она. — Мне не нужно ничего, чего я не могла бы сама тебе дать.

А он готов был дать ей какие угодно обещания, сотни обещаний. Он проглотил их, напомнив себе, что всегда торопится, если дело касается Ванессы.

— А что ты можешь мне дать?

— Я не знаю. — Прежде чем вырваться, она коротко сжала его руки. — Боже мой, Брэди, у меня такое чувство, будто я живу в каком-то Зазеркалье.

— Это не Зазеркалье, Ван, — сказал он, борясь с желанием снова обнять ее. Он хорошо помнил слова отца: если держишь что-то слишком крепко, оно проскользнет между пальцев. — Это мы с тобой.