Официантка была первой женщиной, с которой он переспал без любви. Она же стала и причиной его первой отсидки на гауптвахте, причем на гауптвахте морской. Моряки, наслышанные о том, что он устроил с их гражданскими коллегами, имевшими в этом городе большие связи, попробовали отомстить обидчику. Однако, несмотря на беспокойную отсидку, Банда никогда не жалел о той ночи и порой вспоминал ту официантку. Это было чем-то вроде первой взрослой любви. Та женщина научила его находить удовольствие именно в сексе как таковом.

С ней впервые он куда больше внимания обращал на тело, а не на лицо, глаза… Не запомнив имени, кое-какие подробности той ночи он запомнил очень хорошо и многие годы поступал в аналогичных ситуациях так, как его научила эта необыкновенная девушка. В том, что имя ее забылось, была какая-то справедливость, да и называла ли она его по имени? Банда вспоминал о ней, как благодарный ученик вспоминает о своей первой учительнице.

Ровно неделю длился рай на земле, а потом жизнь увела его отсюда, и со временем Банда позабыл и о Ялте, и о девушке, имени которой никак не мог вспомнить.

* * *

Он не думал, что когда-нибудь сюда вернется, и теперь, сидя в машине перед реконструированным, но все же узнаваемым зданием, вдруг подумал о том, остался ли здесь хоть кто-нибудь помнящий минувшие времена, ту драку и ту девушку-официантку.

Это казалось маловероятным, и тем не менее в душе у Банды что-то шевельнулось – что-то такое, от чего губы его слегка растянулись в улыбке. Поэтому когда он, выбравшись из машины и аккуратно ее заперев, направился к зданию казино, то чувствовал некоторый душевный трепет, обычно совсем ему не свойственный, и прилив миролюбия.

Однако стоило только Банде войти в неожиданно просторный и одновременно уютный вестибюль казино, как он моментально собрался. К нему сразу подлетел молодой человек в черном двубортном пиджаке, под которым угадывалась кобура. Правда, вел себя молодой человек чрезвычайно вежливо.

– Добрый вечер, – обратился он к Банде, – прошу вас, проходите. Что-то вы раньше у нас не появлялись? Обычно я запоминаю наших гостей.

– Даже тех, что были в прошлом сезоне?

– Обязательно…

– Я здесь проездом, – объяснил Банда, – и в этом городе не был очень давно.

– Что ж, всегда рады новым гостям, проходите, пожалуйста, в зал, – любезно произнес молодой человек. – Надеюсь, вы хорошо проведете у нас время.

«Ну что ж, в профессиональной честности ему не откажешь, – подумал Бондарович. – Он хотя бы не желает мне большого выигрыша».

– И я тоже на это надеюсь, – хмыкнул Банда, которому уже до глубины души осточертел этот самоуверенный вылощенный недоносок. Чтобы немного его позлить, Банда порылся во внутреннем кармане куртки, словно собирался дать большие чаевые. При этом целая гамма чувств отразилась на лице швейцара-зазывалы: от близкого оргазма – когда хрустнула в руках Бондаровича стодолларовая банкнота, до смертельной усталости – когда из-под этой купюры появилась вторая номиналом в единицу. Швейцар превозмог разочарование, принял чаевые, слегка наклонил голову, а Банда, гордо выпрямив спину, двинулся в зал.

Было еще довольно рано, и народу пока собралось не очень много. В игровом зале было человек двадцать мужчин и женщин. Стоило только Банде войти, как все они одновременно повернули головы в его сторону и с любопытством посмотрели на пришедшего. В этом не было ничего удивительного – уж слишком он отличался от них, считавших себя богатыми, самоуверенных и провинциально шикарных. Даже бандиты и прочая крутизна, приходя сюда, надевали приличные костюмы и галстуки, – правда, попадались и малиновые пиджаки с золотыми пуговицами. Банда выглядел совсем не так роскошно и этим нарушал общепринятый порядок.

Куртку он перебросил через руку, на нем были простые черные джинсы и майка, которая хотя сразу и показывала, что у него нет с собой оружия, но одновременно никак не вязалась с обстановкой заведения. Вошедший человек выглядел в понимании местной публики как лох, а лоху здесь, конечно же, было не место. Это-то Банде и попытались сразу же объяснить взглядами. Правда, он сделал вид, что попросту их не замечает, но одновременно взглядом же умудрился объяснить всем любопытствующим, что лучше с ним не связываться.

Что этот человек опасен, завсегдатаи и персонал почувствовали сразу и напряглись, даже несмотря на то, что Банда был безоружен. Здесь шла игра на большие деньги, и все воспринималось через призму этого обстоятельства. Привычное не пугает – пугает новое. Поэтому Бондаровича ничуть не удивило бы, если бы сейчас кто-нибудь из нервных завсегдатаев, прибывших с охраной, попросил его удалиться. Впрочем, Банду это не слишком волновало.

Уходить отсюда просто так он не собирался, даже если бы его и попытались заставить это сделать.

Ему во что бы то ни стало требовалось кое с кем переговорить, а для прихода этих людей время еще не наступило – было слишком рано. Отчасти именно поэтому никто не попытался выставить его отсюда – сейчас здесь сидели только мелкие сошки, хотя и у них деньги водились немалые.

Банда специально решил явиться в казино пораньше, чтобы до прибытия своих «клиентов» осмотреться и спокойно оценить ситуацию. Он даже поиграл немного в рулетку, особенно не рискуя, но и стараясь не показывать себя соседям по столу ни жадным, ни расточительным. Раз – ставка чуть больше средней, второй раз – чуть меньше, и никакого особенного азарта.

Результаты не замедлили появиться. Когда Банда вволю наигрался и решил наконец отдохнуть, его выигрыш составлял уже долларов пятьсот с небольшим. В этих деньгах он, в сущности, не нуждался, но получать их в кассе все равно было приятно. Он мог с легкой душой их потом истратить. К тому же за время игры он освоился среди публики И окружающие, и охранник, который так любезно встретил его у входа, но потом несколько раз заглядывал в зал и обеспокоенно посматривал на него, постепенно поняли, что этот экстравагантно для казино одетый человек не представляет ни для них, ни для их денег никакой особой опасности.

И все-таки Банда в своем наряде чувствовал себя отщепенцем. Поэтому он, подумав, решил вообще раствориться среди посетителей казино и даже знал, что для этого следует предпринять. Выйдя в коридор, он поманил к себе молодого человека, который все еще с некоторым беспокойством косился на него, и обратился к нему, стараясь быть как можно более вежливым и даже приветливым:

– Послушай, приятель, раздобудь мне какой-нибудь пиджак, и поскорее.

– Что? – молодой человек посмотрел на него с недоверием. – Что вы сказали?!

– Я сказал – пиджак, – ответил Банда. – Мне нужен пиджак. Разве не ясно?

Молодой человек смешался. Его еще никогда не просили ни о чем подобном. Однако он не привык отказывать клиентам заведения – в исполнении их желаний и заключалась его работа. Поэтому даже в таких странных обстоятельствах он не мог просто послать Банду к чертовой матери, чего ему хотелось и чего в глубине души ожидал от него Бондарович.