Впрочем, у подруг так слипались глаза, что им казалось, они заснули бы и на голых камнях, подложив в изголовье вместо подушки мешок колкого сена.

– Спокойной ночи, – прошептала Леся и тут же заснула.

А вот к Кире сон не шел. Хоть плачь. Голова кружилась. Ноги гудели. Кожа горела от непривычного обилия свежего воздуха. Девушка встала и закрыла окно. Немедленно стало душно. Встала и открыла его, начало дуть. Снова закрыла – снова стало жарко.

– Что за беда такая?! – простонала Кира, с дикой завистью прислушиваясь к ровному дыханию спящей Леси.

Подруга спала крепко. Ее даже не потревожили ночные миграции Киры от кровати к окну и обратно. Но все же совесть Кира окончательно не потеряла. И потому бодрствовать она отправилась в более подходящее место. К тому же вниз ее гнала не одна только забота о покое подруги. Кире припоминала, что внизу находилось некое сооружение, подозрительно напоминающее собой бар.

Конечно, предполагать, что в обремененном всевозможными болячками организме Виктора Алексеевича способен прижиться бокальчик-другой светлого рома, Кира не решалась. Но, может быть, хотя бы вино у них в доме найдется. Или в огромном кухонном холодильнике завалялась баночка-другая пива. Вообще-то легкие напитки Кира не признавала, считала их делом несерьезным, пустой тратой времени и денег. Но уж ладно! Как говорится, на безрыбье и рак – рыба.

Обычно Кира засыпала без проблем. Но сегодня чувствовала – чтобы заснуть, необходимо хорошенько расслабиться.

– На секс я даже и не рассчитываю, – сосредоточенно пересчитывая в темноте ступеньки, бормотала она себе под нос. – Значит, придется напиться.

В шкафчике, ошибочно принятом Кирой за бар, на самом деле находилась богатая коллекция… минеральной воды и соков.

– Если и в кухне ничего не найдется, схожу к охране, – в полном отчаянии решительно заявила Кира. – Или загляну к этому дяде Мите. Не может быть, чтобы и этот был трезвенником, как его брат. Не похож он на трезвенника.

На столь большие жертвы идти не пришлось. Кира обнаружила в глубине одного из кухонных шкафчиков внушительную батарею винных бутылок. Тут был херес, сухое красное вино, десертное белое и парочка ликеров. А позади всего Кира (ура-ура!) обнаружила подозрительно знакомую плоскую крутобедрую бутылочку. Весьма вместительную, надо сказать.

– «Хеннесси»! – мечтательно прошептала Кира. – Мой милый, любимый, дорогой!

И, прижав к себе бутылку, она влюбленно промурлыкала:

– Да тут хватит, чтобы не один стресс снять!

Насладившись мыслью о том, что драгоценное сокровище найдено, она больше не задумывалась, правильно ли поступает, присваивая коньяк.

– Виктор Алексеевич сказал, что мы можем чувствовать себя у него в гостях как дома. А что бы я сделала дома, если бы не смогла заснуть? Правильно! Выпила бы рюмочку для расширения сосудов.

Кира выбрала среди чистой посуды один бокал, от души плеснула в него золотистой жидкости и сделала глоток.

– Вот теперь стало лучше, – прислушиваясь к растекающемуся по ее телу теплу, мечтательно произнесла Кира и совсем уж сонным голосом добавила: – Теперь можно и бай-бай.

И она двинулась в обратном направлении, нежно прижимая к своей груди бутылку. Но когда она ступила на первую ступеньку лестницы, внезапно тишину ночи разрезал дикий крик. Кира вздрогнула. И драгоценная ноша, выскользнув, полетела на пол. А крик раздался снова. И безмолвный темный дом внезапно ожил.

Всюду захлопали двери. Послышались возбужденные голоса. За окном раздался лай сторожевых псов, которые всегда первыми чуяли, если у людей случалось что-то неладное. И со всех сторон слышался один и тот же вопрос.

Кира бережно подняла с пола бутылку (какое счастье, что в этом доме на лестнице лежат такие толстые ковры) и лишь потом соизволила ответить Нине, которая тряслась на площадке второго этажа, словно не решаясь спуститься вниз.

– Что произошло?

– Кто-то кричал, – пояснила ей Кира. – Там.

И она протянула руку налево от гостиной.

– Там папа! – побледнела Нина.

– Не знаю. Крик скорее был женский.

– Все равно! Папа! Папочка! Папуля! Что случилось?

С воплями Нина скатилась вниз по лестнице. Причем двигалась она так неосторожно, что вышибла из рук Киры драгоценную бутылку, которая вторично полетела на пол. И, о чудо! Толстое стекло снова уцелело при падении! Просто потрясающе! Сделав еще глоток для подкрепления сил, Кира поспешила следом за Ниной. Но в коридоре они столкнулись с Виктором Алексеевичем, целым и невредимым, да еще к тому же одетым в толстый плюшевый халат.

– У меня в детстве был такой же коврик! – умилилась Кира, которую уже порядком развезло от выпитого. – Висел на стеночке возле моего диванчика. С ним было так тепло!

Но Виктор Алексеевич не был расположен к сентиментальным воспоминаниям чужого детства.

– Ниночка! – воскликнул он, увидев дочь. – С тобой все в порядке, дорогая?

Заключив дочь в объятия, он внимательно оглядел ее, убедился, что она в самом деле цела, и снова заволновался:

– А Рина? Где она? Ты видела сестру?

Но вскоре появилась и Рина. А за ней потирающая глаза Леся и следом дядя Митя. Подтянулись и слуги. Они хотя и спали в служебном флигеле, но суматоха, поднятая на хозяйской половине, донеслась и до них. Кира не могла не отметить, что почти все обитатели дома, растревоженные и взбудораженные непонятным криком в ночи, тем не менее являли собой забавную картину.

Дядя Митя явился в роскошных, вышитых золотом и шелком тапочках с круто загнутыми кверху носами. При этом на нем была надета слишком тесная для его комплекции атласная пижама нежно-абрикосового цвета, которая грозила лопнуть по швам при малейшем неосторожном движении своего владельца.

Нина и Рина красовались в одинаковых трикотажных пижамках с гномиками и собачками. Наряд для взрослых девиц довольно странный. Два взъерошенных воробья, бессмысленно чирикающих:

– Что? Кто? Где?

Женская прислуга щеголяла большим ассортиментом ночных туалетов с вещевого рынка города, начиная от просторных ситцевых ночнушек в мелкий цветочек и кончая пеньюарами из стоящих колом кружев и безобразных спортивных штанов.

Вообще, как сделала для себя вывод Кира, для мужчин из рабоче-крестьянской среды спать нагишом было своеобразной визитной карточкой и даже шиком. Однако солидные люди даже для сна облачались в некую удобную одежду и могли в любое время выглядеть так, словно готовились позировать для телекамеры.

Это же касалось и пляжных нарядов. Там, где простые люди, не обремененные соблюдением условностей, довольствовались купальником и в лучшем случае шортами или парео (это уж высший класс!), сведущий отдыхающий отправлялся к морю (даже если ему требовалось пройти всего-то пару десятков метров) обязательно в тщательно подобранном и непременно легко снимающемся ансамбле.