И братва пошла к лифту, поскольку по странной забывчивости первого хозяина этого дома, который сам, своей собственной бурной фантазией создавал на него проект, лестницу построить просто забыли.

Когда приехали на фирму и прошли к директору, невысокому толстому типу с высокомерным выражением лица, тот даже и слышать не захотел ни о каких Шайбиных предложениях. Шайба сначала пытался его уговорить, потом стал краснеть, потом бледнеть, лицо его свела такая гримаса злости, что было понятно – всё, сейчас фирма скоропостижно лишится своего директора. А тот знай себе надрывался:

– Да вы понимаете, о чём говорите?! Это же под терроризм сразу подгонят, минимум по десятке всем, и мне в том числе! Я не для того столько лет угробил, втираясь на это место, чтобы сейчас его в одночасье лишиться! И бизнеса! И, может быть, жизни!

– Да, приоритеты явно сдвинуты, – вспомнил шутку из гаррипоттера Джон. – Шайба, можно тебя на минутку?

Когда они вышли в коридор, оставив Кощея наблюдать за директором, Джон обеспокоенно спросил:

– Скажи мне, братан, ты сам-то хорошо понимаешь, что просишь? Он ведь прав, они там церемониться не будут, если что – огонь на поражение откроют.

– Да вы чё, в натуре, за гоблина меня держите? Я же не предлагаю штурмом их брать. План такой – одеваем комбезы грузчиков этой конторы, обливаемся водкой и падаем в машине за ящиками. На первом осмотре нас не увидят, а на втором, если не удастся пропетлять мимо вертухаев, прикинемся пьяными грузчиками, которых по невнимательности в машине забыли, – мы, якобы, там заснули. Только пусть этот баклан, – он кивнул в сторону кабинета, – подтвердит, что мы его работники, ну, ксиву какую-нибудь даст. Если нас сразу найдут, то вынесут ему там выговор какой-нибудь, а нам по морде дадут да и отправят восвояси. Мы с Кощеем сыграем натурально, как Станиславские, пусть только директор этот скажет фамилии, имена и отчества пары своих реальных грузчиков, а их самих отправит куда-нибудь от греха подальше. А когда мы уже там вотрёмся и затихаримся, то нас уже никто с машиной и конторой этой долбаной не свяжет. Пусть только тот водила, который туда ездит постоянно, расскажет, как там и что, чтобы представлять, куда прятаться. А на место водилы ты сядешь. А они с фирмы позвонят, предупредят, скажут – заболел, или ещё чего выдумают.

– Ладно, рискнём. Давай, звони Георгию Алексеевичу, этот хмырь ему многим обязан. Если шеф ему скажет, то этот заткнётся и сделает всё как надо. Только Георгия Алексеевича убеди.

После почти получасового разговора, уверений в том, что президента они убивать не собираются и теракт устраивать тоже, а также обещания десятикратно покрыть все расходы и попадалова, в случае чего, Кирпич наконец-то сам позвонил директору и очень настойчиво попросил помочь ребятам, сказав, что за ним не заржавеет.

Директор ещё долго дулся, но потом вызвал водителя, который ездил в Томилино, сказал, что завтра тот ему будет нужен в другом месте, представил нового водителя – Джона – и попросил объяснить ему, что там к чему, чтобы не опозорить родную фирму. Водитель рассказал, что машину пускают по пропуску, но, в общем, проверяют вяло – все её знают, почти два года ездим уже. Сопровождающий по территории есть, но он обычно не смотрит бдительно за выгрузкой, а отправляется на кухню, чтобы выпросить у поваров чего-нибудь вкусненького для смены на КП. Нет, конечно, посматривает, но без излишнего усердия – всё равно вся территория в камерах. Да, раньше было жёстче, а сейчас что, привыкли, объект-то так себе, малоиспользуемый был. Да, рядом склад и, кажется, ещё какие-то хозблоки.

Операцию решили проводить завтра, а сегодня, в порядке доброй воли и в знак примирения, пригласили директора к себе, пообещав роскошный отдых. Директор для виду поломался, но видно было, что ему хочется напиться, да так, чтобы на пару дней выпасть из жизни и ни за что не отвечать. А нашим друзьям того и надо было. Выяснив ещё несколько необходимых для себя моментов и познакомившись с завскладом фирмы, который отвечал за загрузку и отправку машины, они отправились восвояси.

Утром, невыспавшиеся и потому злые, бойцы отряда имени Веселого Роджера приехали в Люблино, переоделись, положили в отдельную коробку всяческие прибамбасы для борьбы с наблюдательной техникой и живой силой предполагаемого противника и отправились, как выразился Шайба, вспомнив слова Горбатого, «на благое дело, товарища из беды выручать».

Всё прошло, на удивление, как по маслу, братьям-разбойникам даже скучно стало. Охранники, предупрежденные, что будет другой водитель, машину особо досматривать не стали, так, скользнули для порядка взглядом по ящикам и коробкам, в кабину сел сопровождающий – и поехали себе к кухонному складу. Поскольку выгрузка товара была обязанностью водителя (фирма «Фуд Сервис Инк» экономила и грузчиков лишних не брала, а на территории лишних рабочих тоже не было), то процесс разгрузки затянулся. Сопровождающий сначала немного постоял рядом, а потом, видя, что ничего интересного здесь нет, отправился на кухню, за дополнительной пайкой. Джон, усердно исполнявший роль водителя и грузчика, уже успел срисовать ближайшие камеры. Делая вид, что решил отдохнуть и перекурить, он достал незаметно из кабины агрегат, напоминающий фонарь, который создавал жёсткое излучение, и, постучав условным стуком по кузову, направил этот фонарь на ближайшую камеру наблюдения. Фонарь этот буквально ослепил камеру, и у ребят появилась пара минут, чтобы выскочить из кузова и спрятаться на складе. Это получилось легко, благо склад оказался двухэтажным и был заставлен множеством всяческих коробок и большим количеством какой-то старой мебели. Буквально через минуту подскочил охранник и шеф-повар. Охранник тщательно осмотрел территорию вокруг, машину, а потом сообщил по рации, что «всё нормально, а камеры эти давно надо поменять, сколько уже лет висят».

Шеф-повар начал принимать привезённые продукты, заглядывая в каждый пакет и коробку, после чего вернул один пакет с рыбой, заявив, что если ещё раз ему пришлют этих «головастиков», то он подаст жалобу. Джон молча спрятал коробку с рыбой в кузов, сел за руль и уехал. Операция по внедрению на объект прошла успешно.

– Эдик, ну что, какие мысли? – Мамаладзе, на минутку отвернувшись от созерцания моря, заинтересованно взглянул на собеседника из-под козырька клубной фуражки. Море волновалось где-то на четыре балла, но было достаточно ясно, хотя солнце ещё и не демонстрировало в полную мощь свой знойный характер, соответствующий этим широтам. В это время на побережье уже начинает чувствоваться курортный дух, хотя местные жители и считают, что море ещё холодное, да и туристов немного. Мамаладзе и Андреев, прилетевшие порознь в Испанию, один из Штатов, другой из ЮАР, где оба решали свои дела и встречались с представителями не слишком известных широкой публике могущественных семей миллиардеров, по дороге договорились встретиться в Испании, в Малаге, чтобы поговорить без назойливого внимания прессы и иных заинтересованных лиц.

– Да какие мысли, Коте Ревазович, так, мыслишки, – как всегда бесстрастно проговорил Андреев, попивая любимую им сангрию. Они сидели на пустом пляже в наспех установленных шезлонгах, смотрели на море, наблюдая шторм, и пытались обговорить общую для них проблему. Поодаль паслись многочисленные охранники, готовые в случае чего не допустить и защитить. Впрочем, пока никакой угрозы на горизонте не наблюдалось. Море было хоть и волнистым, но абсолютно чистым, и только высоко-высоко вверху оставлял белый след какой-то воздушный корабль.