Ясуко думала о муже, который только что закончил второй танец с женщиной в китайском платье. Ясуко улыбнулась ему, когда они танцевали рядом, но, вероятно, он не увидел её, а потому не ответил на улыбку.

Ревность и подозрения, которые изводили Ясуко во время помолвки и которые заставили её повторять: «У Юити есть другая», рассеялись сразу же после того, как они поженились. Точнее, она сама рассеяла их своей новообретённой рациональностью.

От нечего делать Ясуко теребила перчатки – то держала их в руке, то натягивала на руки. Наличие перчаток само по себе придает вид человека, погруженного в раздумья.

Да, благодаря своей новообретённой рациональности она избавилась от подозрений. Тогда в К. Ясуко была полна волнения и предчувствий несчастья от меланхолии Юити. Но когда она подумала об этом после их свадьбы, в своей невинной девичьей гордости она сочла себя ответственной за все и решила, что причина того, что он без сна лежал рядом с ней и терзался, состояла в отсутствии реакции на его заигрывания с её стороны. Глядя на это таким образом, те три ночи безмерной пытки для Юити, во время которых так ничего и не произошло, были первым доказательством того, что он её любит. Сомнений нет – он боролся с желанием. Обладая чрезвычайно развитым чувством собственного достоинства, Юити, определенно, боялся отказа и замкнулся в себе. Она чувствовала, что обрела гордую привилегию поднять на смех и презирать своё прежнее детское подозрение в том, что у Юити была другая подружка, пока они были помолвлены. В конце концов, трудно найти более ясное доказательство его чистоты, чем то, что он воздерживался и даже пальцем не тронул невинную девушку, пролежавшую неподвижно рядом с ним, молчаливую, словно камень, три ночи подряд.

Первый визит к ней домой прошел удачно. В глазах родителей Ясуко Юити выглядел совершенно очаровательным юношей с консервативными взглядами, и будущее в универмаге её отца, где он окажется особенно полезен покупательницам, было ему обеспечено.

Юити казался почтительным сыном, честным и сверх того склонным к трепетному отношению к своей репутации.

В первый же день, когда после свадьбы Юити вернулся в колледж, он стал приходить домой поздно, после ужина. Его оправданием было, что он не мог уйти из какой-то докучливой компании. Ясуко не нуждалась в наставлениях своей многоопытной свекрови о том, что так всегда бывает с новоиспеченными мужьями и их друзьями…

Ясуко в очередной раз сняла перчатки. Неожиданно ей стало неловко. Она с ужасом увидела прямо перед ней, точно в зеркале, госпожу Кабураги с таким же несчастным видом. Возможно, Ясуко заразилась отчаянием от необъяснимой меланхолии госпожи Кабураги. «Поэтому я чувствую какое-то родство с этой женщиной», – подумала она. Вскоре их обеих пригласили на танец.

Ясуко видела, что Юити все еще танцует с женщиной в китайском наряде. На этот раз она посмотрела мимо него без улыбки.

Госпожа Кабураги также наблюдала за танцующей парой. Женщины она не знала. Ироничной госпоже Кабураги была отвратительна оскорбительная фальшь благотворительности, и своё отвращение она выражала в искусственных жемчугах. Она никогда раньше не ходила на подобные балы с танцами и поэтому не знала Кёко, одну из тех, кто организовал это мероприятие.

Юити протанцевал все пять танцев, как договорились.

Кёко вернулась к столику, за которым сидела её компания, в сопровождении Юити и представила его. Он чувствовал себя неловко, потому что еще не решил, когда будет удобно признаться ей в том, что он солгал. Затем подошел один из его товарищей по учебе, развеселый молодой человек, который разговаривал с ним за столиком Кабураги и, встретившись с ним взглядом, уладил это дело, сказав:

– Ах ты, дезертир! Твоя жена уже столько времени сидит за столиком одна!

Юити посмотрел в лицо Кёко. Та ответила на его взгляд, затем отвела глаза.

– Идите, очень вас прошу. Бедняжка! – вздохнула она.

Этот отказ, данный вежливо и в спокойном тоне, заставил Юити покраснеть от унижения. Время от времени чувство собственного достоинства занимает место страсти. Движимый порывом, который удивил его самого, он обратился к Кёко:

– Я хочу поговорить с вами, отойдемте в сторону.

Кёко переполняла холодная ярость, однако, если бы Юити мог осознавать всю ту страсть, на которую намекал такой его порыв, он бы понял, почему эта красивая женщина встала со стула и последовала за ним, словно сдалась на милость победителя. Его черные глаза были полны искреннего раскаяния, и с видом потерявшего от любви голову человека Юити сказал:

– Я солгал. У меня нет слов, чтобы извиниться. Я просто ничего не мог с собой поделать. Думал, если скажу правду, вы никогда не согласитесь протанцевать со мной пять танцев подряд.

Глаза Кёко широко раскрылись от такой его откровенности. Тронутая почти до слез из женской щедрости, которая ведет к самопожертвованию, она быстро простила Юити, а пока наблюдала, как он спешит к столику, где ждала его жена, эта впечатлительная женщина запомнила его спину до мельчайшей морщинки на костюме.

Вернувшись туда, где он их оставил, Юити нашел госпожу Кабураги, обменивающуюся шутками с мужчинами, и Ясуко, скрепя сердце участвующую в общем разговоре, вместе с Сунсукэ. Сунсукэ хотел любой ценой избежать столкновения с Кёко перед этими людьми. Увидев возвращающегося Юити, он поспешил уйти.

Юити почувствовал себя неловко и предложил проводить Сунсукэ до лестницы.

Сунсукэ довольно рассмеялся, когда услышал, как поступила Кёко. Он потрепал Юити по плечу и сказал:

– Сегодня ночью, пожалуйста, забудь об играх со своим мальчиком. Этой ночью тебе лучше исполнять супружеские обязанности и обеспечить жене хорошее настроение. Кёко «случайно» встретится с тобой где-нибудь через несколько дней. Я дам тебе знать когда.

Старик обменялся с Юити молодецким рукопожатием. Он спустился по устланной красным ковром лестнице, ведущей к главному выходу, и машинально сунул руку в карман. Что-то укололо ему палец. Это была старомодная опаловая булавка для галстука. Не так давно он заезжал в дом к Минами, чтобы пригласить Юити и его жену покататься на автомобиле. Они уже уходили, но мать Юити пригласила этого знаменитого друга в гостиную и учтиво вручила ему булавку в память о своем умершем муже.

Сунсукэ с благодарностью принял этот дар. Он представил материнские чувства, которые, вероятно, она изольет на Юити позднее: «Когда отдаешь то, что тебе дорого, другому человеку, можешь смотреть на людей с гордостью».

Сунсукэ посмотрел на свой палец. Капля крови свернулась там, словно драгоценный камень. Давно уже на его теле не появлялось столь ярких красок. Он удивился изворотливости судьбы, которая предоставила возможность старухе с больными почками непреднамеренно нанести ему телесную рану просто потому, что она была женщиной.

В этом месте никто не спрашивал у Юити Минами его адреса. Его называли Ю-тян. Это было место, куда он приходил, чтобы встретиться с Эй-тяном, который нарисовал ему нелепую карту, похожую на детский рисунок.