Своим глазам, в отличие от всего остального, я верила, поэтому, зыркнув по сторонам (паранойя такая паранойя), все-таки влезла на газон через цветущие кусты, потревожив местных аналогов пчел. Небольшие красные насекомые с золотыми полосками на спинах назывались въялл, и в этом мире они были ответственны за опыление. Правда, мед не делали, но зато и не кусались, жал у них не было. Несмотря на это, недовольное жужжание заставило инстинктивно поежиться и быстрее рвануть в заросли, где пряталась Драконова. А в том, что она пряталась, сомнений никаких не было: София нырнула за дерево сразу, как только я направилась к ней, и скрылась в самой гуще парковых зарослей, на небольшой, образованной высокими кустами полянке.

Вспомнив, чем наше с Соней пребывание на полянке закончилось в прошлый раз, я даже замерла, перед тем как пролезть в арку веток. Но все-таки пролезла: раз уж пошла в кусты, надо идти до конца. Не говоря уже о том, что София Драконова и Соня Драгунова — как небо и земля.

— Привет, — шепотом сказала София и следом добавила cubrire silencial: — Вообще-то меня не должно тут быть, так что потом никому ни слова, хорошо?

— Я как бы догадалась, что не должно, — хмыкнула я. Непривычно было видеть ее в кустах и без формы, в смысле, одетой в домашний легкий сарафанчик, со стянутыми в хвост волосами. Опять в голову пришла сумасшедшая мысль, что так могла бы ходить Соня, и я пнула ее изо всех сил. Мысль, разумеется, а не Драконову. Что только в голову не придет.

— В общем, я открыла портал прямо из своей спальни. С маминой виритты. У нее доступ, она может вот так открыть портал в любую точку Академии, потому что она папина жена… ну, ты понимаешь.

Понять я могла, точнее, понять, о чем она. Драконову, как прямому потомку отца-основателя, доступ предоставлен круглосуточно без запроса взлетно-посадочной полосы, и его жене тоже. А вот почему Драконова так волнуется — нет.

— Мне нужно кое-что тебе рассказать, — выдохнула она. — Но рассказать это по виритте я не могла. Папа заблокировал мои сообщения с тобой и внедрил просматривающее и прослушивающее заклинание.

Я приподняла брови.

— Это касается твоего дела… То есть того, что вынесли на рассмотрение. Ну, суда. Я случайно услышала, как папа с Годарханом — это наш… ну, семейный… короче, тот, кто будет выступать одним из обвинителей, обсуждали одну вещь. И решила, что тебе лучше об этом знать. И магистру Альгору тоже. — Она глубоко вздохнула, а я всерьез задумалась о том, узнаю ли что-нибудь сегодня. А еще о том, что Соня тоже любила начинать все рассказы издалека. Очень издалека.

Я ущипнула себя за руку и Драконова, которая открыла было рот, осеклась.

— Ты чего?

— Нет, ничего, — покачала головой. — Продолжай.

— Хорошо. Так вот. Они откуда-то подняли материалы по делу, в котором твоя мама — она же была ученой — работала над каким-то секретным проектом. Этот проект был связан с темной магией, и, если не ошибаюсь, во время работы над ним она уже была беременна. Они хотят использовать это в… ну, в общем, на заседании, хотят доказать, что Эвиль Ларо намеренно ставила на себе эксперименты, чтобы вживить в своего ребенка, то есть в тебя, темную магию. И раскрутить эту историю по полной. Так что вот. Я просто хотела, чтобы ты знала. Если это как-то поможет… Потому что я считаю, что это отвратительно! Что так быть не должно. И вообще я очень сожалею о том, что произошло, и что никто тебе не верит.

Выпалив все это, Драконова замолчала, чтобы перевести дух. Что же касается меня, мне тоже нужно было его перевести. Основательно. Подумать, сопоставить факты. Значит, мама работала над секретами темной магии. Но для кого? И — даже если принять как данность, что Драконов с местным прокурором хочет поковыряться в этой истории, София пришла, чтобы обо всем мне рассказать.

Поразительно. Если только не…

— Как ты узнала о том, где я буду?

— Ну это единственное место, где я могу тебя поймать. Мне пришлось пообщаться с бывшими подружками — с теми, кто не дружит с Клавдией, и выяснить, что ты ходишь на занятия к Альгору каждый день. Именно так и именно этим путем. Я это не один день готовила, — с гордостью заявила София. После чего добавила, неожиданно округлив глаза: — Постой. Ты мне не веришь?!

Ну… да. Говорить это в лицо девушке было как-то странно, хотя, после всего что было, может и не странно.

— Мы с тобой, мягко говоря, не подруги, — напомнила я.

— Но это не помешало тебе броситься меня спасать, — резонно возразила София.

Да, и ведь не поспоришь. Но Драконова уже обиделась. Тряхнула головой, сбросила мешающее другим подслушать наш разговор заклинание, нахмурилась.

— Ладно. Дело твое. Я тебе все рассказала, а дальше решай сама.

Портал через виритту Драконовой-старшей раскрылся в каких-то сантиметрах от меня, и я увидела комнату Софии. Ненадолго.

— Подожди! — успела только крикнуть, но она уже ушла.

Насмешливо шикнув, погасла последняя искра пространственной светлой магии, а я, попытавшись поймать ее ладонью, вздохнула. Вот и поговорили.

Драконова, похоже, в самом деле обиделась, но и я хороша. Конечно, после всего, что между ними было, мне тоже можно придумать оправдание, но ведь я правда бросилась ее спасать, невзирая на то, что происходит (или было) между нами. То есть между ней и Ленор. Так почему сейчас отказываю ей в искренности намерений?

Вздохнув еще раз, я выгреблась из кустов. Сначала из одних, потом из других, снова подняв недовольное жужание, и направилась к Валентайну. Из головы не выходили слова Драконовой об эксперименте, или, точнее, о работе мамы Ленор с темной магией, а еще, как ни странно, сама Драконова.

О том, что она рисковала, когда пришла сюда, чтобы мне помочь. О том, что это вообще не похоже на Софию Драконову — по крайней мере, на ту, которую я знала, и о том, что стоило ее хотя бы поблагодарить. Что теперь у меня физически не получится, потому что связь через ее виритту нам заблокировали.

Прямо те же методы, что и у Хитара с Максом.

Погруженная в свои мысли, я уже не замечала красот цветущего парка, очнулась только окунувшись в прохладу холла магистрериума. Прохладу в том числе и по свету, прямо под окнами у него росли раскидистые деревья, создающие тень и пропускающие дневной свет в строго ограниченных количествах. Глянув на увековеченный на магическом «бронзовом» свитке девиз Академии — «Магия есть жизнь и все сущее, но истинная магия — это знания» — мерцающий над портретами выдающихся магистров, которые ныне уже не с нами, я направилась коридорами в знакомый мне кабинет.

Валентайн стоял у окна в привычной позе, сцепив руки за спиной.

— При…

Он обернулся так резко, что я подавилась окончанием фразы. Не столько потому, что глаза его были залиты тьмой, сколько потому, что он спросил дальше:

— У тебя был секс, Лена. С кем?