Но больше всего сентэленцы судачили о Лилли, за которой с любопытством следили в городе. Как отнесется она к матери и брату?

Лилли вполне представляла себе, что ее ожидает, когда отправилась в дом на Мысу; она увидела там знакомую с детства грязь и голые стены, ни мебели, ни какого-либо имущества не появилось, если не считать подозрительного вида одеял, а также кастрюль и сковородок, привезенных братом на тележке. В комнате на полу валялся грязный матрац — на нем подолгу отлеживалась мать, на кухне стояли ящики из-под фруктов, служившие столами и стульями. В хижине имелась лишь одна лампа-молния, дров не хватало, как не хватало и еды, которую мать и сын выпрашивали (или ее приносила Лилли). Добытчиком в доме был маленький Джекки, а миссис Стьюбек могла только сварить картошку, поджарить лук да поддержать огонь в печи, неизменно жалуясь, что Джекки приносит слишком мало дров.

Несколько дней Лилли раздумывала над тем, как ей поступить, и однажды вечером перебралась на Мыс, захватив кое-какую одежду в старом кожаном чемодане мисс Дэлглиш. На следующее утро Лилли пошла на главную улицу искать работу. На ее счастье, городской фотограф Джек Бейли рассчитал свою помощницу, и Лилли заняла ее место. Перемены, происшедшие в жизни Лилли, были такими же неожиданными и резкими, как и те, что некогда свели ее с мисс Дэлглиш; мы удивлялись, что мисс Дэлглиш не удержала свою воспитанницу, но еще удивительнее казалось нам решение Лилли. В нашей семье, как и почти во всех других домах, много говорилось об этом.

— Не понимаю, зачем Лилли переехала на Мыс? — недоумевала мама. — Разве мисс Дэлглиш не в силах что-нибудь предпринять?

— А что именно? — спрашивал отец. — Мисс Дэлглиш остается только одно — взять на себя уход за миссис Стьюбек и Джекки, но тогда ей пришлось бы нести этот крест до самой смерти; не думаю, чтобы мисс Дэлглиш сумела справиться с такой обузой, как трое Стьюбеков.

— И все же Лилли поступила слишком опрометчиво. Просто голова кругом идет.

— А что ей было делать? — вопрошал мой отец. — Кто-то же должен присматривать за матерью и братом, кормить их.

— По-моему, мисс Дэлглиш могла бы найти какой-то выход, чтобы Лилли закончила школу.

— Чем тут поможешь? Разве что нанять кого-нибудь для ухода за миссис Стьюбек, но на это в городе никто не согласится.

— Ты говорил с девочкой, Кит? — обратилась ко мне мама.

— С Лилли?

— Ну да, с Лилли.

— Нет, не говорил. Мы не виделись с тех пор, как она ушла из школы.

— Все это неправильно, — стояла на своем мама.

Мы тоже так считали, но ничем не могли облегчить участь девушки. Однажды мисс Хейзл, старшая преподавательница, навестила Лилли на Мысу. Учительницу потрясла развалюха, в которой ютились Стьюбеки, но Лилли заявила, что ее дела никого не касаются. Мисс Хейзл была не в силах ни помочь Лилли, ни предложить какой-то выход, поэтому, вернувшись с Мыса, она обратилась к мисс Дэлглиш. Но та сказала лишь, что решение Лилли было добровольным, а кроме того, сама она (то есть мисс Дэлглиш) вряд ли сможет что-нибудь изменить. Мисс Хейзл сообщила потом Дороти Мэлоун, что пожилая леди, несомненно, очень переживает уход воспитанницы и даже не хочет об этом говорить.

— Они обе слишком упрямые, — поделилась со мной Дороти, — ничего тут не поделаешь. Они поэтому и расстались друг с другом. Из-за упрямства.

И снова город сгорал от любопытства, наблюдая за Лилли. Теперь ее видели в новой роли — помощницей городского фотографа, впрочем, для недоброжелателей она опять превратилась в прежнюю Стьюбек — «цыганку» и побирушку. Каждое утро Лилли проходила по главной улице к ателье Джека Бейли и продавала пленку, принимала ее для проявления и печати, оформляла заказы на фотографии свадеб, крестин и прочих торжеств, а после обеда шла вместе с хозяином (он один в Сент-Элене носил бороду) в темную комнату, где училась проявлять и печатать снимки. Лилли получала двадцать пять шиллингов в неделю, которых троим Стьюбекам едва хватало, чтобы не умереть с голода.

Девушка оставалась чистой и опрятной, хотя было совершенно непонятно, как ей это удавалось при жизни на Мысу; у нас даже гадали, на сколько хватит у нее сил и средств, чтобы поддерживать порядок. Миссис Стьюбек на улицах города больше не появлялась, будто раньше ее удерживали на ногах заботы, а теперь, когда Лилли взяла их на себя, силы у матери совсем иссякли. Джекки по-прежнему всюду сновал с тележкой; девушка закрывала на это глаза, потому что Стьюбеки не могли прожить без его добычи: старой картошки, яиц, мясных обрезков, дров, прокисшей пахты, за которыми некогда охотилась и сама Лилли.

Однажды вечером на Мыс пришел сержант Коллинс, он спросил у девушки, почему Джекки не учится, ведь ему исполнилось десять лет. На другой день, вручив брату карандаш и тетрадь, Лилли отвела его к Гудиле, которая еще преподавала в начальной школе. Лилли строго наказала ему оставаться в классе и не убегать с занятий. Но Джекки был вольной пташкой, после первого же урока он выпорхнул на свежий воздух и принялся слоняться по закоулкам. На следующее утро Лилли снова пришла с ним в школу, однако малыш опять сбежал с уроков, и она махнула рукой на брата, а тот спокойно продолжал бродить по улицам со своей тележкой до тех пор, пока его не вызвали в городской суд.

После возвращения на Мыс Лилли вела безнадежную борьбу с нуждой, потому что на свой заработок могла купить только немного еды и керосина для лампы; близились холода, а в доме не было даже кроватей — лишь матрац и два одеяла на полу, мать и брат встречали зиму без теплой одежды. Веника, чтобы подмести пол, и того не было. Брату не хватало силенок натаскать достаточно дров, чтобы поддержать в печке огонь. В довершение ко всему Лилли приходилось ухаживать за матерью, которая редко чувствовала себя сносно, — тогда она готовила обед и приносила воду с реки, но чаще миссис Стьюбек беспомощно сидела у очага или лежала на матраце.

При нынешнем социальном обеспечении, здравоохранении и благотворительности трудно представить себе то время, когда в Австралии всего этого не было и в помине; в нашем городке имелось лишь несколько женских обществ при церквах, которые в основном раздавали беднякам старую одежду и жестянки с постным томатным супом. Хотя миссис Стьюбек болела уже давно, она, как, впрочем, и другие Стьюбеки, никогда не обращалась к врачу. Откуда взять деньги, чтобы заплатить за визит, да и какая от него польза? Но Лилли отвела мать в городскую больницу, где несколько раз в неделю принимали пациентов два местных доктора. Лилли, работавшей с одним выходным, пришлось отпроситься на полдня, потеряв в зарплате; доктор Келли осмотрел миссис Стьюбек и нашел, что у нее плохо с печенью и увеличена селезенка; он выписал лекарство и посоветовал больной не вставать с постели.

Многих из нас восхищало мужество Лилли, заботившейся о Джекки и матери, но когда наши дамы выражали ей свое сочувствие или начинали расспрашивать девушку, она отвечала им резко и односложно. Кстати, мы заметили, что Лилли начала вновь дерзить окружающим, — это была первая перемена в ней, бросавшаяся в глаза. Помощь благотворительниц Лилли принимала без особой признательности. Мы наблюдали возрождение прежней Лилли, хотя за годы жизни с мисс Дэлглиш она стала достаточно вежливой и гораздо более терпимой к людям. Непостижимой оставалась для нас мисс Дэлглиш.