— То есть вы утверждаете, что для них существуют специальные правила? Для медиумов?

— Ну нет, специальных правил нет для… людей такой профессии, как ваш партнер. Я просто пытаюсь провести аналогию. — Она выглядела обеспокоенной. — Полагаю, вы можете квалифицировать это как шоу-бизнес. Знаете, я рассмотрю этот вопрос. Самым внимательным образом.

Колетт хотела — хотела очень сильно, очень искренне — получить силу Эл, всего на шестьдесят секунд. Чтобы шепот, шипение, вспышка, чтобы что-то обрушилось на нее, какое-то знание, интуиция, секретные сведения, чтобы она смогла перегнуться через стол и рассказать сотруднице налоговой инспекции что-нибудь о ее личной жизни, что-нибудь неприличное или что-нибудь такое, от чего у той на загривке волосы бы дыбом встали. А пока каждая осталась при своем мнении. Колетт взяла на себя обязанность вести подробную запись расходов Эл на сценические костюмы. Разумеется, она не мешкая вбила все счета в компьютер. Но ее не покидала мысль, что записывать только цифры недостаточно.

Так и появилась гениальная идея написать книгу. Трудно ли это будет? Эл записывала кассеты для клиентов — разве не логично записать Эл, чтобы о ней узнал весь свет? Тогда Колетт останется только расшифровать, отредактировать, здесь подтянуть, там подкрутить, придумать пару заголовков… в мыслях она уже забежала вперед, обдумывая стоимость печати, макет книги, фотографа… Мельком вспомнила о парне из книжного магазина, который продал ей Таро. Если бы я тогда работала на Эл, подумала она, то смогла бы вычесть эту колоду из налогов. Те дни казались сейчас невероятно далекими: как она ушла из комнатки парня в пять утра, под дождем. Ее жизнь с Гэвином становилась прошлым; она помнила его вещи, например калькулятор и часы ныряльщика, но забывала то зло, которое он ей причинил. Она помнила свою кухню, ножи, весы, но напрочь забыла, что на ней готовила. Она помнила свою кровать и постельное белье — но не секс. Я не могу и дальше терять, подумала она, куски своей жизни, целые годы. А то кем я стану в старости? Я должна написать книгу и для себя. Мне нужно своего рода доказательство, фиксация событий.

Магнитофон работал в целом неплохо, хотя иногда казалось, что у Элисон мешок на голове. Вопросы Колетт всегда звучали четко и разборчиво, но когда они проиграли кассеты с начала, то обнаружили, как Эл и предсказывала, вторжение чужеродных звуков. Кто-то говорит, быстро и настойчиво, вроде бы по-польски. Щебетание, точно птички в лесу. Соловьи, неожиданно сказала Элисон. Однажды разгневанный женский голос прорезался через бормотание Элисон: «Что ж, теперь ты влип. Ты начал, значит, сможешь и закончить. Не надейся вернуть деньги, солнышко. Сделка есть сделка».

КОЛЕТТ: Когда вы были ребенком, вам случалось получать сильные удары по голове?

ЭЛИСОН: Пару раз… А что, тебе нет?

Щелк.

КОЛЕТТ: Сегодня вторник, и я только что… Сейчас половина одиннадцатого вечера, и… Эл, ты бы не могла сесть поближе к микрофону? Начнем с того, на чем остановились прошлой ночью… Итак, Элисон, мы вроде как обсудили вопрос о мелочах, да? Тем не менее вы, вероятно, хотите записать свой ответ на пленку.

ЭЛИСОН: Я уже объяснила вам, что причина того, что мы получаем такую банальную информацию из мира духов, состоит в том…

КОЛЕТТ: Послушай, необязательно говорить как метроном. Монотонно. Нельзя ли чуть более естественно?

ЭЛИСОН: Если бы умершие — теперь хорошо?

КОЛЕТТ: Продолжай.

ЭЛИСОН: …если бы умершие говорили с вами об ангелах и о, ну, знаете, духовных материях, вы бы решили, что это как-то расплывчато. У вас не было бы никакого способа их проверить. Но если они говорят с вами о кухонной мебели, вы можете сказать, правы они или нет.

КОЛЕТТ: То есть вас больше всего волнует, как убедить людей?

ЭЛИСОН: Нет.

КОЛЕТТ: А что тогда?

ЭЛИСОН: Лично я не чувствую, что должна кого-то убеждать. Они сами решают, приходить на мои выступления или нет. Их выбор. Я никого не заставляю верить в то, во что им верить не хочется.

Ой, Колетт, что это? Ты слышишь?

КОЛЕТТ: Забудь, продолжай.

ЭЛИСОН: Это рычание. Кто-то спустил собак?

КОЛЕТТ: Что?

ЭЛИСОН: Я не могу продолжать в таком шуме.

Щелк.

Щелк.

КОЛЕТТ: Ладно, попробуем еще раз. Сейчас одиннадцать часов, и мы выпили по чашке чая…

ЭЛИСОН: …и съели по печенью с шоколадной крошкой…

КОЛЕТТ: …и мы продолжаем. Мы говорили о вопросе доказательств в целом, и я хочу спросить, Элисон, ваши способности когда-нибудь исследовали научными методами?

ЭЛИСОН: Я всегда держалась подальше от этого. Понимаете, если вы сидите в лаборатории, обмотанный проводами, это, по сути, значит, что вас считают мошенником. С какой стати духам являться в мир живых ради людей, которые не верят в их существование? Понимаете, большинство людей после смерти на самом деле не особо заинтересованы в разговорах с нами. Слишком много требуется усилий. Даже если они хотят, им не хватает концентрации соединить два мира. Вы говорите, они оставляют обычные сообщения, но это потому, что они обычные люди. Вам не пересаживают личность после смерти. Вы не получаете с бухты-барахты степень по философии. Мертвые не заинтересованы в том, чтобы помочь мне с доказательствами.

КОЛЕТТ: На помосте вы всегда говорите, что обрели свой дар в очень юном возрасте.

ЭЛИСОН: Да.

КОЛЕТТ (шепотом): Эл, не надо так — мне нужен полный ответ на кассете. Да, ты так говоришь или да, это правда?

ЭЛИСОН: Я обычно не лгу на помосте. Ну, разве только чтобы уберечь людей.

КОЛЕТТ: Уберечь от чего?

Пауза.

Эл?

ЭЛИСОН: Проехали.

КОЛЕТТ: Ладно, итак, вы обрели этот дар…

ЭЛИСОН: Если его можно так назвать.

КОЛЕТТ: Вы обрели эту способность в очень юном возрасте. Не могли бы вы рассказать о своем детстве?

ЭЛИСОН: Могу. Когда вы были ребенком, у вас был сад перед домом?

КОЛЕТТ: Да.

ЭЛИСОН: И что в нем было?

КОЛЕТТ: Гортензии, кажется.

ЭЛИСОН: А в нашем — ванна.

Жизнь маленькой Элисон, девочки с окраин Олдершота, в чем-то походила на жизнь зверька в джунглях. Они с матерью поселились в старом доме рядовой застройки со множеством хлопающих дверей. Фасад выходил на оживленную дорогу, а позади был пустырь. Внизу — две комнаты и пристройка с плоской крышей, выполнявшая роль кухни. Наверху — две спальни и уборная, в которой стояла ванна, так что на самом деле нужды ставить ванну в саду не было. А напротив уборной — крутая короткая лесенка, которая вела на чердак.