Вход в пещеру ничем особенно не выделялся. Он не был никак огорожен. Лишь букеты цветов лежали у входа. Я не могла поверить, что когда-то эта пещера почиталась как величайшая святыня. Придя накануне поздно вечером на место, мы решили переночевать, а утром уже идти в пещеру. Утро было спокойным и тихим, и ничто не предвещало дальнейших событий. Когда я проснулась, Савва уже приготовил яичницу и стоял около старинной ступы на вершине холма, что-то тихо бормоча про себя. Наша палатка располагалась под холмом, между ней и пещерой был небольшой каменный бассейн, наполненный водой. В бассейне плескались непальские дети.

– Савва, что ты делаешь? – Поднявшись на холм и обойдя ступу, я встала напротив, ожидая ответа.

– Я делаю практику «Крест Будды» для укрепления внутренней силы, чтобы войти в пещеру. Хочешь, повторяй за мной.

Встав на колени, я повторила за Саввой. Мне уже не терпелось попасть внутрь пещеры. Но на всякий случай я напомнила Савве:

– Я боюсь темноты и летучих мышей.

– Я боюсь темноты и летучих мышей, – взвизгнула я в ответ на слова Камилля, что мне одной придется провести две ночи и три дня в пещере.

– Страхи не снаружи, а внутри тебя!

– Может, и так, но летучие мыши снаружи, и их я боюсь, – не согласилась я.

– Тогда тем более надо избавляться от страхов. Иногда страхи проявляются во внешнем мире, но если внутри нет страха, то все, что может нас испугать, перестает быть страшным. Все внешнее возможно победить, а то, что скрыто внутри, лишает сил и подтачивает изнутри. И чем больше ты стремишься убежать, тем сильнее становится то, от чего ты убегаешь.

– Я помню, бабушка говорила: «У страха глаза велики». И что ты предлагаешь?

– Повернуться лицом к страху и прожить его. И тогда страх исчезает – остается возбуждение и энергия.

– Что значит «прожить страх»?

– Ты начинаешь отслеживать физические ощущения, связанные со страхом: как у тебя замирает сердце, подгибаются колени, сжимается живот. И уходишь в эти ощущения, растворяясь в них и максимально переживая их до тех пор, пока не почувствуешь освобождение.

– Не уверена, что мне это поможет… А еще какого-нибудь волшебного способа избавления от страхов у тебя нет? – запаниковала я.

– Есть. Техника избавления от страхов «Жернова».

Если и это не поможет, то я дам тебе с собой кусок глины, и, когда тебе будет страшно, все, что надо будет сделать, – это вылепить из глины свой страх и закопать его в землю. А теперь пойдем вовнутрь пещеры.

Я с замиранием сердца вошла в пещеру и охнула от изумления.

– Тут же отверстие в небо! – с изумлением сказала я. Пещера Маратики состояла из двух небольших пещер. Первая была темной и сухой, с шуршащими крыльями летучими мышами, а вторая имела высокий купол с огромным отверстием наверху, сквозь который лился солнечный свет.

– Встань посреди пещеры под столбом света и повторяй за мной движения, помогающие набрать энергию Земли, – сказал Савва. – Трудно взлететь вверх, не набрав силу, – заметил как бы между прочим Савва и стал медленно вращать коленями, очерчивая ими восьмерку. Я стала повторять за ним, закрыв глаза и «отпустив» тело. И откуда-то из глубины всплыли слова обращения к стихии Земли: «Священная мать Земля, хранительница темных подземелий, владелица гор и долин. Стань мне опорой. Даруй мне стойкость и уверенность, прочность и восстановление. Дай мне силу и власть совершить несовершенное и исполнить неисполненное». Я не знаю, сколько прошло времени, может, час, может, минут двадцать, мои ноги словно проросли в землю, и появилось чувство основательности и спокойствия. Когда я очнулась, то почувствовала, что во мне включилось желание всех накормить и обогреть. И впервые за три дня я решительно настояла, что обед буду готовить я.

– Неужели проснулась хозяюшка? – улыбнулся Савва.

– Судя по тому, как мне хочется везде убраться, наверное, проснулась.

– Неужели включилось? – изумленно протянул Камилль, наблюдая, как я пытаюсь обустроить маленькую пещерку для ночлега.

– Что включилось?

– Ритм порядка.

– Ритм порядка? – изумилась я в свой черед.

– Да, когда у женщины включен этот ритм, она может создавать структуру в себе и вокруг себя, у нее порядок в теле и в окружающем ее пространстве.

– О, нет, я люблю творческий беспорядок, легкий хаос вокруг себя, – запротестовала я.

– В хаосе заложена огромная мощь, но если эту энергию не структурировать, не упорядочить, она распыляется и исчезает, а когда появляется внутренняя структура, то появляются великие творения. Из ничего создается все!

– Почти поговорка про француженку, что истинная француженка может из ничего сделать три вещи – скандал, салат и шляпку.

– Да, женщины – волшебницы: одним движением они могут превратить пустоту в шедевр, уродство в совершенство.

– До этого мне пока далеко, – ответила я. – Скорее во мне включилась любовь к комфорту.

– Тоже неплохо. Любовь к комфорту свидетельствует о любви к себе, к своему телу. Тело должно быть готово к счастью. Когда ты любишь себя, то не позволяешь себе носить плохие материалы, дешевые вещи, тесную обувь, есть плохую пищу.

– Да, а я всегда считала, что это мотовство и транжирство.

– Мотовство – это когда ты покупаешь десять платьев, а носишь одно. Роскошная женщина покупает одну дорогую вещь и носит ее, наслаждаясь. И выбирает одно блюдо, но смакует то, что ест.

– Как мы вовремя заговорили о пище – я как раз проголодалась, – заметила я.

– Оказывается, я голоден как волк! – Савва ходил вокруг котелка, в котором я варила картошку с тушенкой. – Пахнет аппетитно, – продолжал Савва, беря ложку и пытаясь зачерпнуть, – надо взять пробу. – С этими словами он отправил ложку себе в рот. – О, очень вкусно!