И, больше не обращая на неё внимания, направился по дорожке туда, где стояли Соня с Ниной Степановной. Танечка так и осталась на месте – в полном недоумении, заведующая тоже ничего не понимала. А Соня рванула к веранде, мимо Димы, едва не сбив его с ног.

– Яна, Вика, Настя! Мы уходим! – крикнула она на ходу.

Но это было уже бесполезно. Дима развернулся на месте и двинулся следом.

– Соня…

Она не откликнулась. Он подошёл к домику, за которым она тщетно пыталась спрятаться, присев возле Яночки.

– Ты ещё долго? Я тебя подожду, – заявил он.

– Убирайся, – яростным шёпотом «закричала» Соня. – Что ты творишь? Как ты можешь? Есть у тебя совесть? Ты же мне всё здесь испортил… я на работу завтра прийти не смогу.

– Я просил телефон, ты не дала. А что, надо было у дома ждать? – он и не думал понижать голос.

– Я вообще не хочу тебя видеть! Нигде! Никогда! – застонала она.

Заведующую уже покинул столбняк – она слыла умной женщиной.

– Татьяна Викторовна! Вы идёте? Составите мне компанию? – она быстро подхватила Танечку под руку.

– Нина Степановна! – в отчаянии крикнула Соня. – Тут, оказывается, Анечкин однокашник пришёл, просит её телефон, какие-то учебники она не сдала.

– Конечно, конечно, – проворковала Нина Степановна голосом, не предвещающим ничего хорошего. – Разговаривайте, не волнуйтесь…

Она решительным шагом направилась к выходу, почти насильно волоча за собою Татьяну. Оглядываясь на них, мимо веранды прогулочным шагом прошли ещё несколько воспитателей – они тоже уже освободились. Соня обречённо вздохнула.

– Сволочь ты… – повторила она вслух. – Ты хоть понимаешь, что все подумают?

– Только то, что есть.

– Что – есть?! Ничего – нет! Свинья, эгоист… Ой, здравствуйте, добрый вечер… – Соня вымучила улыбку, увидев Янину маму и Викиного охранника – девочку иногда забирал секьюрити.

Мама Яны глянула на парня мельком, зато мужчина даже переменился в лице – он открыл, было, рот, чтобы поздороваться с Димой, но передумал. Следом уже бежала Настина мама. Она не обратила на посторонних никакого внимания и сразу же затрещала:

– Ой, Сонечка Васильевна, ну как там у нас дела? Только ничего от меня не скрывайте, пожалуйста! Что это она там притихла? Настя, ты снова дралась?

Несколько минут Соня разговаривала с родителями, стараясь задержать их как можно дольше, в глупой надежде, что, если не обращать на Диму внимания, он уйдёт (Настина мама, кстати говоря, была чуть постарше его, а Янина – так совсем ровесница). Однако всё это время он продолжал стоять рядом, не отрывая от Сони взволнованного, нетерпеливого взгляда.

Наконец, все отправились восвояси. Соня тут же бросилась к веранде – за сумкой, схватила её и… в бессилии опустилась на скамейку. «Пусть лучше все уйдут… чтоб никого больше не встретить… а то бросится догонять…» Сердце у неё колотилось так часто и сильно, что, казалось, сейчас выпрыгнет.

Вокруг уже стемнело, но фонарь над дорожкой ярко горел, освещая площадку. Дима подошёл к Соне вплотную и смотрел на неё теперь сверху вниз.

– Послушай… Твоя репутация… она не пострадает. Ты просто не даёшь мне сказать, у меня самые серьёзные намерения!

– Какие ещё намерения? – Соня схватилась за голову.

Он вдруг присел перед ней на корточки, оторвал от лица её руки и сжал их в своих, таких же жарких, как и вчера, ладонях. Она с трудом сделала вдох – воздуха не хватало.

– Хочешь, я сам всё объясню твоей начальнице? И не будет никаких домыслов! Хочешь?

– Ты… ненормальный, да? – у неё даже слов не находилось от негодования. – Да я тебя ненавижу просто! Как от тебя избавиться, скажи, ну пожалуйста? Ну что для этого надо сделать? На колени встать?

– На колени… ты что?! Это я…

Тут он, и правда, как был, в своих щёгольских светлых джинсах упал перед ней на оба колена. Полы его плаща раскинулись по дощатому полу веранды.

– Встань немедленно! Могут увидеть!

– Пускай! Я делаю тебе предложение, официальное. Выходи за меня… Соня, я…

– Что?!

– Только ты не отказывай, не надо сейчас, сразу не отвечай! Ты всё поймёшь, и…

Она вырвала руки, быстро встала, споткнулась об него и чуть не упала в его объятья, но удержала равновесие и метнулась к колонне, прячась от окон, за которыми могли ещё быть сотрудники.

– Дима, миленький… Перестань меня преследовать! Между нами ничего невозможно… ничего…

– Ты просто не знаешь меня! Ты всё поймешь, – повторил он, вскакивая.

На его брюках образовались два грязно-коричневых пятна, но он даже не подумал отряхнуться.

– Не хочу я тебя знать! Послушай, Дима… – жалобно продолжала она. – У меня три месяца назад умерла мать. Анька вчера устроила истерику и сбежала из дома. И у меня впервые в жизни появился мужчина. Настоящий, взрослый, серьёзный человек.

– Кэгэбэшник… – презрительно хмыкнул парень.

Но она спешила выложить, объяснить ему всё.

– Я старая дева, Дима. Эгоистка. Я… никакая в постели. Всю жизнь я только училась и читала. Мне исполнилось тридцать два, когда тебе будет столько же – мне стукнет сорок. Мы абсолютно разные люди. Из разных кругов, поколений. Из параллельных миров! Объясни мне, что – ты – во мне – нашёл?

Это был вопль отчаяния. Он стоял к ней близко-близко, перекрывая пространство, практически прижав её к колонне, но всё ещё не решаясь дотронуться. Кажется, он не слышал ничего из того, что она говорит, и смотрел на неё, как вчера, с глубоким страданием и откровенной надеждой.

– Я… тот случай, на даче… Я знаю, ты злишься, имеешь право. Я не такой, как ты думаешь, просто я увидел тебя там и… Мне что-то в голову ударило, напился – для храбрости… как увидел тебя, так поглупел… я шёл к тебе, а ты такая красивая… спала и… я знаю, я всё испортил, надо было иначе, нельзя было так с тобой! Я ведь тебя искал – всю жизнь. И вдруг – ты! Сначала не понял, но это сначала. А потом узнал. Но я бы не смог, не решился…

– Что ты бормочешь? Кого узнал?

От близости к нему, от запаха его кожи у неё перехватывало дыхание. Но она всё ещё пыталась делать так, как правильно. Даже выставила вперёд руку, чтобы отдалить его от себя, но зря. Он тут же схватил её пальцы и прижал к губам, отчего по всему телу Сони пробежала дрожь.

– Я хотел тебе рассказать… Но… возьми, вот тут… тут всё… я ночью тебе написал…

Он достал из кармана своего пижонского плаща какие-то скомканные бумажки, сунул Соне в карман.

– Вот… ты прочитай пока, а потом… там мой телефон, позвони, скажи, что ты думаешь, ладно? И ещё… Ты должна с ним расстаться, сегодня же! Иначе мне придётся… самому. Пусть уйдёт по-хорошему, или я….