Рассел понимал, какую важную роль играет и будет играть новая специальная техника для улучшения агентурной связи. Для шпиона опаснее всего было не добыть секреты, а передать их своему куратору. Система скрытой связи была главной в планировании агентурных операций. Без способа надежной передачи информации между агентом и куратором шпионаж не может существовать. Самой безопасной системой скрытой связи был безличный обмен, который отделял агента и офицера-куратора расстоянием, временем, местом или комбинацией этих трех компонентов.

Словарь шпионажа изобилует красочными фразами для безличного обмена информацией. Самый известный и наиболее широко используемый называется в ЦРУ – dead drop, в СССР – тайник, а в Великобритании – dead letter box.

Другой личный обмен информацией, который в СССР называли «моментальная передача», а в ЦРУ brush pass, происходил в толпе прохожих: агент и куратор проходили достаточно близко друг от друга и быстро и осторожно передавали записку или пакет. Контейнер для информации клали в хозяйственную сумку или заворачивали в газету. Иногда пакет бросали в открытое окно медленно движущегося автомобиля.

Все эти способы были призваны максимально уменьшить время, которое куратор и агент находятся в одном месте, в непосредственной близости. Некоторые методы, такие как моментальная передача, уменьшают время контакта до доли секунды. Однако даже половина секунды успешной моментальной передачи требует нахождения агента и куратора в одном месте и в одно время. В опасных регионах вроде Москвы простое нахождение рядом двух людей может вызвать подозрение. Насколько вероятно, что в многомиллионной Москве американец в трамвае случайно столкнется с ведущим советским ученым? Сотрудники КГБ не поверили бы в случайность такой встречи. Как хорошо сказал легендарный бейсболист Йоги Бэрра: «Это слишком частое совпадение, чтобы быть совпадением».

Тайник, наиболее предпочтительное средство безличной связи в опасных регионах, отделяет агента и куратора по времени, опасен тем, что пакет остается без присмотра в непредсказуемых условиях. Пакет может найти случайный прохожий, он может пострадать от каких-нибудь климатических катаклизмов типа внезапного снегопада. Закладка тайника тоже может вызвать подозрения, как и выемка из него контейнера{139}.

Рассел, оперативный офицер, окруженный теперь инженерами, предложил идею улучшения агентурной связи, которая была изобретательна и технически изящна. Инженер TSD, специализировавшийся по системам подслушивания, вспомнил неожиданный звонок шефа. «Однажды в начале 1963 г. Рассел позвонил мне и сказал: "Вчера вечером я подумал, а что если вы сообщите агенту, где спрятан микрофон; он сможет говорить около него, и таким образом вы обретете одностороннюю систему агентурной связи"».

Техники сразу начали предлагать офицерам-кураторам акустические устройства или радиозакладки, которые ранее использовались исключительно для подслушивания, теперь же в качестве односторонней системы связи, если агент знал, что его можно слушать через скрытый микрофон и передатчик{140}. Результат стал известен как звуковой тайник. В одном западноевропейском городе техники TSD установили микрофон в дереве прямо в парке. Чтобы связаться с куратором, агент «говорил в дерево». «Как-то мы установили закладку снаружи здания, и наш агент мог остановиться на этом углу, проговорить свое сообщение и продолжить прогулку, – вспоминал сотрудник TSD. – Мы действительно это использовали. Звуковые тайники стали популярными, как только мы их запустили, и это все началось с Расселом».

Представьте, что почтенный дипломат что-то бормочет в ствол дерева. Смешно, не так ли? Тем не менее этот способ был шагом вперед по сравнению с отметками мелом в качестве сигнала закладки или выемки тайника, применяемыми в свое время Пеньковским. Однако даже с таким умным звуковым тайником двухсторонняя безличная агентурная связь в Советском Союзе оставалась наградой и необходимым оружием для противостояния огромному аппарату Второго (контрразведка) и Седьмого (наружное наблюдение) управлений КГБ.

TSD плотно занялся изучением методов, используемых почтовой цензурой в СССР для контроля и исследований внутренней и международной почты. Дело в том, что одним из основных классических методов скрытой связи было обычное письмо с бытовым текстом, которое содержало тайнопись. Смешанные с миллионами почтовых отправлений, письма-прикрытия с описаниями каникул и семейных новостей практически не могли быть обнаружены. Со времен Второй мировой войны агенты, работавшие на американскую разведку, обычно писали и получали сотни тайных сообщений из большинства стран мира. Но Советский Союз отличался от этого большинства.

КГБ тщательно следил за исходящей и входящей в СССР почтой, как и за письмами, отправляемыми за границу. Советские почтовые цензоры хорошо знали о методах тайнописи, и КГБ просматривал как почту иностранцев, так и своих граждан. Но поскольку КГБ не мог открывать, читать и проверять каждое письмо, сотрудники TSD предположили, что советская цензура должна иметь свои правила. И чтобы их обойти, сотрудники TSD решили понять систему отсева, по которой изымались и отмечались подозрительные письма.

«Мы всегда задавали себе вопрос, как на Главпочтамте в Москве выглядит процесс принятия решения о направлении подозрительного письма офицеру-химику КГБ? Как только письмо отмечали как подозрительное, а ваш парень был или отправителем или получателем, начинались неприятности, – рассказывал сотрудник TSD. – Было что-то, какая-то деталь, которую сотрудник почтовой цензуры чувствовал или видел. Почему он откладывал письмо в сторону? Почему это письмо было послано эксперту-химику?»

Сотрудники TSD направили по почте сотни писем-тестов, в СССР и из него, с бесконечными вариациями дат и времени отправки, районов, страны предназначения, типа письма или открытки. Также варьировались печатные и рукописные письма. Исследования продолжались в течение нескольких лет с письмами на разных языках, разных размеров и стилей. Письма посылали из США на восточноевропейские и российские адреса. Письма посылались из СССР в Европу и в США, на специальные адреса, которым ЦРУ присвоило маркировку «АА»{141}. Многие адреса «АА» принадлежали обычным гражданам, завербованным ЦРУ с единственной целью – получать почту от неизвестного им отправителя. После прибытия почты получатель звонил по номеру, это было сигналом для ЦРУ о доставке письма.