Второе послание — тоже от доктора Перри.

Третье — от женщины по имени Мелисса: видимо, от ассистентки доктора Кейтс. Она спрашивала, где доктор, и говорила, что в приемной полно пациентов. Четвертое сообщение тоже было от Мелиссы.

Делорм нажала на другую кнопку, чтобы послушать старые сообщения. Даты и время указаны не были. Голос молодого мужчины:

«Уинтер, это я. Извини, что так вел себя вчера. Просто я был ужасно расстроен. Мне надо тебя видеть. Я не могу так жить месяцами, я — не ты. Хуже всего — в выходные. Пожалуйста, позвони… Господи, я говорю так, словно что-то выпрашиваю. Пожалуйста, позвони. Я тебя люблю».

Следующее послание. Тот же голос:

«Я знаю, что ты дома, Уинтер. Я знаю, что ты фильтруешь звонки. Почему бы тебе просто не перезвонить мне? Иногда мне за день приходит по двадцать-тридцать звонков, многие вообще от незнакомых людей, и я всегда всем перезваниваю. Ты обращаешься со мной хуже, чем если бы я был незнакомым человеком. Я бы никогда не стал обращаться с кем-то так, как ты обращаешься со мной».

Третье сообщение. Теперь в голосе прорывается отчаяние:

«Я не знаю, что сказать, Уинтер. Я просто с ума схожу. Да, я теряю рассудок. Я не знаю, что делать. Я не могу есть, не могу думать, я даже дышу с трудом. Вот что ты со мной делаешь. Я… я не знаю, что сказать. Пожалуйста, позвони мне. Позвони мне на мобильный».

Доктор Перри говорила, что этого отвергнутого молодого человека зовут Крейг, а фамилию она не знает. «Похоже, Крейг-без-фамилии, дела у тебя плохи, — пробормотала Делорм. — Ты ее упустил, Крейг».

Но зачем женщина станет хранить эти послания? Почему она их не стерла? Чтобы сохранить их как улику и потом обвинить его в домогательствах или преследовании? Зачем так серьезно к ним относиться?

На кровати смешались в одну кучу пуховое одеяло, лоскутное одеяло, подушки. Делорм осторожно поворошила их: нет, сексом здесь не занимались.

Она повернулась к стенному шкафу. Доктор Кейтс явно не была модницей. Половину вешалок занимали джинсы, а полки были забиты свитерами. Приятно пахло легкими духами и кожаной обувью.

Из-под груды свитеров Делорм вытянула фотографию в рамке. На ней была запечатлена молодая пара — ранняя версия доктора Кейтс в объятиях некоего юноши. Женщина была в длинном вечернем платье, но не это привлекло внимание Делорм. У нее перехватило дыхание, когда она увидела наряд мужчины: стоячий воротник, эполеты, мундир из красной саржи.

Вернувшись в гостиную, она показала миссис Лефебвр портрет:

— Это тот человек, которого вы видели с доктором Кейтс?

— Ну и ну, — произнесла миссис Лефебвр и высморкалась. — Да, это он. Но я бы в жизни не подумала, что он служит в Конной полиции.

Здание Лечебного центра — желтая кирпичная коробка, такие очень любили возводить в шестидесятые. Оно находится в верхней части Алгонкин-авеню, позади Одиннадцатого шоссе, которое делает в этом месте изгиб. Самое крупное заведение на первом этаже — фармацевтический супермаркет, вокруг которого теснятся магазинчики поменьше, химчистка, прачечная самообслуживания и тому подобное. А над всем этим — пять этажей, полные врачей, в том числе дантистов и мануальщиков.

В детстве Делорм бывала здесь часто. Ее родители водили ее к стоматологу, которого она позже назвала про себя воплощением непрофессионализма — когда выяснилось, что все пломбы придется менять.

В списке, висящем у входа, значилось, что кабинет доктора У. Кейтс находится на втором этаже.

К двери кабинета было клейкой лентой прикреплено объявление: «Закрыто по чрезвычайным обстоятельствам. Пожалуйста, позвоните, чтобы перенести время приема». Делорм громко постучала; ее приняла маленькая светловолосая женщина, подстриженная под мальчика, в каждом ухе у нее было по пять колец. Это и была Мелисса Гейл, ассистент доктора Кейтс.

— Вы детектив? Это с вами я говорила по телефону? — Мягкий голос дрожал.

— Да, я детектив Делорм.

— Входите. И давайте я закрою дверь. Не могу больше видеть пациентов. С самого ланча их выпроваживаю.

— Во сколько должна была прийти доктор Кейтс?

— Первого больного она должна была принять в одиннадцать. К половине двенадцатого я начала беспокоиться. Понимаете, она никогда не опаздывает. Я раза два позвонила ей домой. Я даже в больницу к ней позвонила. Но когда мне сказали, что она и там не появлялась, у меня просто началась паника. Тогда-то я к вам и обратилась.

— А вчера вы ее видели?

— Да, она провела тут весь день. Мы закончили прием около семи.

— То есть вчера вы говорили с ней в последний раз?

— Да. Вчера вечером.

— В каком она была состоянии? Ее что-то беспокоило? Может быть, в ней чувствовалась какая-то необычная напряженность?

— Ничего такого не заметила. И потом, Уинтер — очень жизнерадостный человек. Некоторые пациенты так себя ведут, что просто кричать хочется, а она остается невозмутимой. Поэтому сейчас… это на нее так не похоже. Ума не приложу, где она может быть.

— Были какие-нибудь необычные звонки?

Мисс Гейл склонила голову набок и подумала.

— Никаких.

— А сегодня утром, когда вы открыли кабинет? Были какие-нибудь сообщения на автоответчике, которые вам показались странными?

— Было штук пять. Больные записывались на прием, интересовались результатами анализов, все в таком роде.

Делорм огляделась. Приемная была небольшая, просто обставленная, ее слегка оживляли лишь старый кожаный диван да несколько крупных густолиственных растений. Аккуратно расставленные пустые кресла, журналы, ровными стопками лежащие на столиках.

— Когда вы вошли, вы не заметили здесь ничего необычного? Ничего не было сдвинуто с места?

— Нет, все было как обычно. Вчера я закрыла кабинет поздно вечером, а когда пришла утром, все было в точности как я оставила.

Делорм кивнула на компьютер мисс Гейл, где на экране светилась анкета медицинского страхования.

— А на компьютер не приходили какие-нибудь странные письма?

— Никаких. Обычные сообщения на медицинские темы, рекламные послания фармацевтических и страховых компаний. Нам приходят тонны спама.

— Можно мне осмотреть ваши помещения?

— Прошу вас. Вот сюда.

К приемной примыкал кабинет с большим дубовым столом, застекленными книжными полками и восточным ковром. Делорм оглядела стол: телефон, маленький блокнот, большой желтый блокнот, органайзер с ручками и карандашами, телефонная картотека «Ролодекс», никаких фотографий. Эта аккуратность резко отличалась от того хаоса, который Делорм видела в квартире пропавшей.

— У нее всегда такой порядок на столе? — Она указала на блокноты. — Даже никаких записей на отдельных листках? Скажем, списков дел?