Луэлла как вкопанная застыла на месте, когда голос эхом прокатился по пустынной улице.

– Луэлла, Беллами позаботится о нем. Быстрее в карету!

Графиня действовала мягко, но решительно. Взяв племянницу за руку, она помогла той подняться по ступенькам и подтолкнула ее в комфортабельное нутро экипажа с сиденьями, обитыми бархатом, и полированной деревянной отделкой.

Тем временем Беллами наслаждался каждым мгновением, стоя в холле и выжидая подходящего момента, чтобы отворить входную дверь.

Наконец, когда Коннолли пришел буквально в неистовство, колотя в дверь, он одернул на себе ливрею и лопатообразной ладонью пригладил волосы.

Отодвинув засов, Беллами распахнул парадную дверь, возвышаясь как скала над довольно-таки низкорослым и плотным Франком Коннолли, лицо которого уже побагровело от злости.

– Где она? Я знаю, она здесь. Отступи в сторону, приятель, и дай мне пройти.

– Прошу прощения, сэр, но я не могу впустить вас. Дома никого нет.

– Вздор, Луэлла здесь, я знаю это. Я требую, чтобы меня провели к ней!

– Сейчас в доме нет леди с таким именем, – сообщил ему чистую правду Беллами. – Они отбыли в Шотландию час назад или около того.

Франк Коннолли на мгновение растерялся. Мысли его разбегались, когда он сделал попытку сосредоточиться. Но ведь Джонс сказал, что собственными глазами видел их сегодня в этом самом доме примерно в половине шестого! Как же они могли уже уехать в Шотландию?

– Ты лжешь, приятель. А теперь приведи ее сюда немедленно, прохвост ты этакий!

Беллами встал на пороге так, что загородил собой весь дверной проем, благодаря чему из холла наружу не проникал ни единый лучик электрического света. Расправив плечи, он заговорил негромко, но твердо:

– Сэр, их здесь нет. А теперь я предлагаю вам сейчас же уйти, не поднимая шума, в противном случае буду вынужден позвонить в полицию.

– Да неужели?

Франк Коннолли подступил к гиганту-дворецкому вплотную и взглянул ему прямо в глаза.

– У вас все в порядке, сэр?

Резко развернувшись, Франк Коннолли оказался нос к носу с двумя полисменами, стоявшими на тротуаре позади него. Приоткрыв рот от изумления, он не мог вымолвить ни слова.

– Я очень рад вашему появлению, офицеры, – сладким как мед голосом промолвил Беллами. – Этот джентльмен ведет себя очень агрессивно и неприятно. Он угрожает силой ворваться в дом лорда Кеннингтона в отсутствие хозяина.

Двое полисменов не колебались ни секунды. Подступив к Коннолли с двух сторон, они вмиг заломили ему руки и сковали запястья наручниками, прежде чем он понял, что происходит.

– Будьте любезны пройти с нами в участок, сэр.

Беллами улыбнулся и одобрительно кивнул. В случае необходимости он бы воспрепятствовал Франку Коннолли тем способом, который счел бы наиболее подходящим. Так что вмешательство двух офицеров полиции оказалось как нельзя более своевременным.

– Идемте, сэр. И не оказывайте сопротивления, иначе мы будем вынуждены арестовать вас.

В следующую минуту Коннолли обнаружил, что его ведут вниз по Саут-Одли-стрит, и принялся возмущаться и протестовать во весь голос.

Когда они вышли на Маунт-стрит, из-за противоположного угла показалась карета с Луэллой и ее теткой. Но Коннолли не обратил на них внимания, кипя от бессильной злобы на полисменов, которые, заломив руки мужчины за спину, тащили его в сторону полицейского участка.

– Итак. Наконец-то мы избавились от Франка Коннолли. Надеюсь, никогда больше не увидим его, – с плохо скрываемым облегчением воскликнула графиня.

– Мы ведь по-прежнему направляемся в Девон, тетя, не так ли? – робко осведомилась Луэлла.

– Разумеется, дитя мое. В Лондоне мы оставаться не можем. Нет, мы сядем на поезд до Эксетера. А вот Франк Коннолли получил именно то, чего заслуживал!

* * *

Много позже, когда они уже благополучно устроились в купе поезда, Луэлла принялась ломать голову над тем, что она скажет виконту.

«Он ведь непременно спросит меня, обдумала ли я его предложение, но как я могу принять его, не рассказав ему всей правды?»

Она покосилась на тетю Эдит, которая мирно спала на сиденье напротив. События суматошного дня не могли не сказаться на ней, и сейчас графиня выглядела совсем уже старушкой.

Вплоть до этого момента, хотя ей было почти уже семьдесят, она казалась Луэлле молодой и полной сил. Но теперь, глядя в посеревшее, испещренное морщинами лицо тетки, девушка вдруг с ужасом осознала, что той, не исключено, осталось совсем недолго.

«А ведь она так хотела увидеть мою свадьбу».

Мысль эта доставляла Луэлле нешуточное беспокойство – она знала, что самым сокровенным желанием тетки было увидеть, как племянница идет по церковному проходу, и вот теперь у нее появилась возможность исполнить его, если только достанет для этого мужества.

– Но тогда мне придется рассказать ему все, – прошептала она, и глаза ее наполнились слезами. – Однако не могу же я таскать за собой тетю Эдит по всей стране, особенно теперь, когда поняла, как сильно люблю Дэвида.

Поезд с грохотом и лязгом мчался сквозь ночь, и его ритм убаюкивал девушку. Колеса стучали на стыках рельс, с каждым оборотом приближая путешественниц к их цели. Уже под Девоном Луэлла наконец приняла важное решение.

«Нет, я должна буду рассказать ему о Жане-Мари, – сказала она себе. – И обо всем остальном тоже».

Луэлла хранила молчание бóльшую часть пути. Она была слишком занята, мысленно репетируя речь, которую скажет виконту.

«Хотела бы я иметь уверенность тети Эдит в том, что Дэвид поймет мою связь с Жаном-Мари, – думала девушка. – Мужчины буквально помешаны на женской добродетели, и они ожидают от нас безупречного поведения. Не сочтет ли он меня падшей женщиной из-за того, что я уже любила другого – и даже сбежала с ним, намереваясь выйти за него замуж?»

Когда они почти достигли Эксетера, Луэлла разбудила тетю, чтобы та успела привести себя в порядок перед очередным этапом их долгого пути.

– Просыпайтесь же, тетя Эдит, – тормошила она ее. – Боюсь, отдохнуть в следующий раз мы сможем только в Торр-Хаусе.

– Очень надеюсь, что Беннет догадается захватить с собой большие подушки, – отозвалась та. – «Даймлер» может быть и немножко некомфортным – помнишь нашу поездку в Барнстейпл?

– Да, помню, – со смешком ответила Луэлла. Она изо всех сил сохраняла деланную веселость, потому что не хотела, чтобы тетка лишний раз беспокоилась из-за нее.

«Все должно быть совсем наоборот, – думала девушка. – Тетя уже пожилая женщина, и это я должна заботиться о ней. А я все время забываю о ее возрасте, потому что она неизменно бодра и весела. И это неправильно, что из-за Франка Коннолли ей пришлось стать сильнее меня».