— Светлана Петровна, все-таки давайте еще раз: вы считаете, что мотив убийства не связан с профессиональной деятельностью Вадима Яковлевича Климовича?

— Еще раз: считаю, что нет! Ну поймите, любая лицензия, выдаваемая палатой, является коллективным трудом! Вообще получение лицензии — это очень длительная и многоуровневая процедура. Сначала заявитель собирает пакет разрешительных документов: от пожарников, от службы санэпиднадзора, данные по кадровому составу с указанием квалификации каждого сотрудника, данные об используемом оборудовании с метрологическим контролем…

У Левина уже голова шла кругом от этих бесконечных перечислений. Кроме технических подробностей, ничего добиться от женщины не удавалось.

— Ну хорошо, пакет документов собран. Что дальше?

— Подождите, это еще не все. К пакету документов прилагается устав юридического лица, справка из налоговой инспекции с указанием ИНН…

— Ну хорошо! Пакет собран! Какова дальнейшая процедура?! — начал выходить из себя Левин.

— Потом нужны внутренние распоряжения: должностные обязанности каждого сотрудника, это тоже входит в пакет документов… — словно глухарь на току, пела свою песню Светлана Петровна.

«Я ее тяжело раню и тяжело убью! В школе она была отличницей. А я всегда ненавидел отличниц. И правильно делал!» — думал Левин.

— Светлана Петровна! Я вас очень прошу, давайте двигаться дальше. Вот пакет документов..

— Заявочный пакет, — тут же поправила его Кузьмина.

— Заявочный пакет собран. Дальше?

— Дальше он передается в экспертное управление, — сдвинулась наконец с мертвой точки Кузьмина. — И знаете что? Если уж на то пошло, то покушаться следовало на начальника этого отдела.

— Почему? — оживился Левин.

— Потому что именно эксперты этого управления проверяют, соответствует ли лицензиат…

— Кто, простите?

— Тот, кто хочет получить лицензию. Так вот, председатель этого управления дает заключение, соответствует ли лицензиат требуемым условиям. На основании проверки заявочного пакета документов, которое осуществляют его сотрудники.

Левин чувствовал, что теряет сознание или самосознание. А может быть, и самоконтроль.

— Если я правильно вас понял, руководитель экспертного управления и выдает лицензию?

— Нет, вы поняли неправильно! — с удовольствием выговорила Кузьмина. — Руководитель экспертного управления дает заключение о…

— Ну да, ну да, я помню… — почти взвыл Левин. — А кто выдает саму лицензию? Чье слово решающее?

— Решение о выдачи лицензии принимает председатель Лицензионной палаты. Единолично.

— То есть покойный Климович?

— Да. Но он делает это на основании заключения экспертов. Решение о выдачи лицензии — это, по сути, коллективное решение.

— Но вы же только что сказали, что его принимает председатель палаты единолично!

«Спокойно, держись, — говорил себе Левин. — Раз, два, три…»

— Да, он его принимает единолично. Он ставит свою подпись под документом. А фактически — это решение коллективное, — четко выговаривала слова Кузьмина. — Большую роль в принятии этого решения играют специалисты экспертного управления. И его руководитель, который…

— А кто руководитель этого управления?

— Я! Как видите, я жива и здорова. И вообще, логичнее было бы убрать всю Лицензионную палату. А мы все, слава богу, живы.

Она победно взглянула на зеленого от тоски Левина.

— Хорошо. Еще вот такой вопрос. Лицензионная палата отозвала лицензию на деятельность клиники «Возрождение». Как вы это прокомментируете?

— Это вообще другая история. Во-первых, Нестерову запретили деятельность, связанную с применением его препарата. А производить никто ему не запрещал. Во-вторых, лицензию отозвали уже два месяца тому назад, а Климович погиб третьего дня. В-третьих, в случае с Нестеровым процедура вообще была другой. Мы получили официальное письмо из ведомства Литвинова. Контрольный институт уведомил нас, что отзывает разрешение на использование препарата Нестерова.

— Как по-вашему, может ли это обстоятельство являться мотивом преступления?

— Понятия не имею. Могу только сказать, что в данном случае логичнее было бы убрать Литвинова. Это он «зарубил» препарат Нестерова. А при чем здесь Климович? Были бы документы в порядке, он бы выдал лицензию. Он же не может отступать от буквы закона. Вернее, не мог, — отчеканила Кузьмина.

— А как отнесся Нестеров к тому, что вы отозвали лицензию? Он не звонил Вадиму Яковлевичу по этому поводу?

— Насколько мне известно, нет.

— Вообще, Вадиму Яковлевичу никто не угрожал?

— Он мне ничего такого не говорил. Зачем кому-то ему угрожать? Угрожать следовало бы мне. Но и мне никто не угрожал. Я ведь вам все объяснила, — тоном училки, уставшей от разговора с дебилом учеником, проговорила Кузьмина.

— Благодарю вас, Светлана Петровна. Распишитесь, пожалуйста, под протоколом. Вы нам очень помогли. Если еще что-то понадобится, мы вас еще побеспокоим.

Левин вымученно улыбнулся, собрал бумаги и выкатился из кабинета. «Спаси меня бог быть когда-нибудь этим… как его… лицензиатом!» — подумал он напоследок.

В доме девять по Староконюшенному переулку работал Кирилл Сергеевич Безухов, молодой человек с оттопыренными ушами, за которые коллеги по работе прозвали его Лопушком. Кличка эта как переходящее знамя перешла к нему от бывшего наставника, Олега Николаевича Левина, чьим стажером начинал не так давно Кирилл Сергеевич свой трудовой путь в Генпрокуратуре.

В данный момент Безухову надлежало переговорить с Александром Степановичем Бойко, квартира которого располагалась рядом с квартирой Литвинова.

Дверь четырнадцатой квартиры открыл маленький, кругленький, очень аккуратный старичок в очках с толстыми линзами.

Безухов представился, показал служебное удостоверение.

— Я к вам, Александр Степанович, по поводу взрывного устройства, которое было обнаружено возле двери вашего соседа девятнадцатого августа.

— Так это когда было-то, милый! Уж приходили к нам, опрашивали. Чего снова-то?

— Новые обстоятельства возникли. Так разрешите мне пройти?

— Конечно, проходи, милый. Надо же, такой молодой парнишка, а уже следователь. Да еще в прокуратуре. Дивлюсь я.

— А чего же дивиться? — улыбнулся старинному обороту речи Безухов.

— Так ведь телевизор когда смотришь, кажется, что вся молодежь с ума посходила, — шаркая по коридору и жестом приглашая Безухова следовать за ним, дребезжал тонким голоском старичок. — То раздеваются прямо в камеру, тьфу, срамота одна, то за волосья друг друга дергают и такое непотребство словесное изрыгают, что так и хочется сказать: изыди, сатана!