Этот огромный рубин поразил меня, и я застыл на месте, словно скованный мгновенным параличом. Я стоял, не в силах отвести взгляд и пошевелиться, как и шейх, оказавшийся рядом со мной. Перед нами словно была сказочная голова Медузы Горгоны, вид которой превращал в камень всех, кто на нее смотрел.

Мне внезапно пришло в голову, что я нахожусь в безлюдном месте, с незнакомыми людьми, которые пришли сюда со мной только потому, что не являлись чрезмерно щепетильными. Мы были в тайном склепе мертвеца, в сотне футов над землей, где меня не найдут, да никто и искать не будет. Поэтому про себя я решил вернуться сюда в менее опасном окружении.

Наконец избавившись от наваждения, мы поспешно обследовали захоронение и нашли огромное количество необычных вещей, включая шкатулку странной формы, сделанную из какого-то неведомого камня, в которой, как я думаю, содержались другие драгоценные камни, так как она покоилась внутри большого саркофага. В склепе был также еще один украшенный ларец, более простой формы, но редких пропорций, сделанный из бурого железняка. Крышка его была только слегка прикреплена чем-то вроде смолы, вероятно для того, чтобы внутрь не проникал воздух. Арабы настояли на том, чтобы открыть его, очевидно рассчитывая найти там драгоценности, но их надежды не оправдались. Внутри близко друг к другу располагались четыре сосуда в форме фигурок павиана, шакала, сокола и человека. Мне было известно, что подобные сосуды использовались для хранения внутренностей мумифицированного мертвеца, но когда мы их открыли — это оказалось легко, так как они были запечатаны тонким слоем воска, — то нашли в них только масло. Бедуины, разлив большую часть масла, совали туда руки, надеясь, что там могли быть сокрыты сокровища.

Косые взгляды арабов предупредили меня об опасности. Поэтому, чтобы поторопить их, я постарался возбудить в них суеверные страхи, которые, очевидно, не были чужды и этим грубым людям. Глава бедуинов поднялся из камеры и дал знак тем людям, что были наверху, поднимать нас. Взяв с собой редкостный рубин и несколько амулетов, искусно сделанных из драгоценных камней, я поспешил за ним. Мои спутники не сразу последовали за нами. Полагаю, они снова по собственной воле переворошили весь склеп. Однако я не стал упрекать их в этом. Наконец они пришли.

Первый, кого начали поднимать, оступился, когда достиг верха, и упал вниз. Смерть наступила мгновенно. К счастью, его участь при подъеме не разделил никто из нас. Когда настала моя очередь, то перед уходом я постарался вернуть на место каменную плиту, закрывавшую вход в могилу. Мне хотелось сохранить ее от разграбления, потому что я предполагал вернуться сюда.

Как приятно было видеть яркое солнце и безоблачное небо после тьмы могилы! Я радовался даже тому, что араб, упавший со скалы, нашел свою гибель при солнечном свете, а не в той мрачной пещере, откуда мы вышли. Я предложил найти и похоронить его, и шейх велел двум своим людям сделать это, в то время как мы продолжали свой путь.

Когда мы расположились на ночлег, вернулся только один из посланных и сказал, что львица убила его спутника после того, как они похоронили мертвеца глубоко в песке за пределами долины и навалили сверху много больших камней, чтобы шакалы и другие любители мертвечины не смогли его раскопать.

Позже я заметил, как в свете костра, вокруг которого сидели или лежали люди, он показывал своим приятелям какой-то предмет, который они рассматривали с почтением и благоговением. Тихо подобравшись поближе, я увидел не что иное, как кисть руки мумии! Никакой ошибки: мне удалось разглядеть семь пальцев, а еще — красные пятна на запястье, как будто его опустили в свежую кровь. Я слышал, как бедуин рассказывал, что нашел руку на теле того, кто упал со скалы. Этот человек, должно быть, оторвал ее, когда мы были заняты осмотром гробницы. Судя по благоговению остальных, я не сомневался, что бедуин надеялся использовать ее в качестве амулета или талисмана. Но если этот талисман и обладал какими-то силами, они наказали того, кто похитил руку у мертвой.

В ту ночь я изо всех сил старался не заснуть, опасаясь, как бы мне не причинили зла, ибо если рука умершей воспринималась как талисман, то какой же ценностью с этой точки зрения обладал редкостный камень, который она охраняла! И хотя о нем знал только шейх, мои сомнения из-за этого были, вероятно, еще сильнее: бедуины безропотно выполняли приказы своего предводителя. При первой же возможности я покину этих людей и отправлюсь сначала к берегам Нила, затем на лодке вниз по течению до Александрии с другими провожатыми, которые не будут знать, что за необычные вещи я везу с собой.

В конце концов я почувствовал, что не могу сопротивляться сну. Опасаясь, что глава бедуинов может обыскать меня спящего и найти драгоценность, я незаметно достал рубин из кармана и, немного полюбовавшись, сжал его в кулаке. Сила свечения камня в отблесках костра и сиянии звезд — так как луны не было — оставалась неизменной; я заметил, что с обратной стороны на нем были вырезаны глубокими штрихами таинственные знаки, похожие на те, что я видел в гробнице. Итак, когда я смежил веки, погружаясь в сон, рубин находился у меня в кулаке.

Разбуженный светом солнечного утра, я сел и огляделся. Костер был потушен, и лагерь обезлюдел, если не считать фигуры, распростершейся неподалеку от меня. Приблизившись к ней, я узнал шейха, который лежал на спине. Лицо его было почти черным, а открытые глаза с ужасом смотрели в небо, как будто бы перед смертью он увидел что-то страшное. Он, очевидно, был задушен, так как на его горле я обнаружил красные следы от пальцев — их было семь. Я задрожал, вспомнив о руке мумии. Существование колдовства не вызывало сомнений!

Когда я наклонился над убитым, кулак моей правой руки, который до этого инстинктивно сжимался, удерживая то, что в нем было, раскрылся. Рубин выпал и ударил мертвеца по рту, откуда сразу хлынула кровь, и красный камень на мгновение затерялся в ее потоке. Я перевернул умершего, чтобы найти драгоценность, и обнаружил, что в его правой руке зажат огромный острый нож — арабы носят такие на поясе. Может быть, он собирался меня убить и в этот момент его остановили — человек, или Бог, или древние боги, не берусь судить. Я нашел рубин, который сиял, как живая звезда, и, не задерживаясь, поскорее покинул это место. Я шел по жаркой пустыне в одиночестве, пока, по благословению Божьему, не наткнулся на расположившееся у колодца арабское племя. Я не расставался с ними до тех пор, пока не отправился домой. Что стало с рукой мумии, а также с теми, у кого она была, мне не известно. Возможно, какое-нибудь племя пустыни использует ее как талисман силы.

При первой же возможности я исследовал рубин с семью звездами, так как хотел понять, что на нем было вырезано. Символы на нем — их значения я понять не мог — были следующие…»

Дважды, пока мои глаза скользили по строкам этого захватывающего повествования, мне показалось, что я увидел на странице темные полосы, причем разыгравшееся воображение заставило меня принять их за тень от руки. В первый раз, призвав на помощь здравый смысл, я решил, что эта иллюзия возникает из-за бахромы зеленого шелкового абажура на лампе. Однако когда я поднял глаза во второй раз, то невольно уставился на ларец, где хранилась рука мумии; свет звезд, пробивавшийся из-под края занавески, падал на него. Неужели здесь, в этой комнате, рядом со мной действительно находится рука, о которой писал путешественник Ван Хайн?! Я поспешно перевел взгляд на кровать, желая удостовериться, что сиделка все еще спокойно сидит на стуле возле своего подопечного. Ночью, читая подобные истории в окружении таинственных предметов, хорошо иметь поддержку в виде присутствия другого человека.