В результате таких «трудов» он пришел к следующим выводам. Первое: очень хорошо, что Анна поставила на место леди Патни; второе: сам он тоже молодец, заполучив такую умную гувернантку; и третье: Анну надо контролировать, как, впрочем, и свои чувства, и все будет хорошо. Все это приведет к тому, что больше никто не сможет упрекнуть его в плохом воспитании племянников и никто не посмеет назвать Эллиотов невоспитанными бешеными кошками.

Он вспомнил, что в течение семнадцати лет «воюет» с Эллиотами и что мимо него прошли все развлечения, свойственные молодым людям.

В молодости ему предлагали заниматься боксом. Теперь он вспоминал об этом без волнения, с легкой грустью.

Чего он, разумеется, не упустил, так это любовных интрижек, в которых его интересовали две вещи: конфиденциальность отношений и своевременное расставание с любовницей. Таким образом граф сохранял свободу и безупречную репутацию в светском обществе, которое по части сплетен ничем не отличалось от общества простолюдинов. За все время он не был замешан ни в одном скандале.

Он хорошо понимал, что не может вести такой образ жизни, какой ведут его кузены. Сент-Джоны были Сент-Джонами по рождению. Им не приходилось ничего доказывать. Ему же, как представителю Эллиотов, нужно было доказать всем, что он хорошо усвоил уроки отчима.

«Жаль, что отчим не дожил до сегодняшнего дня». Граф отодвинул груду писем и откинулся на спинку кресла. Восстановление доброго имени Эллиотов он считал своей миссией. Теперь, когда гувернантка найдена, ему оставалось только жениться. Но почему-то вместо кроткого личика Шарлотты в памяти всплывала дерзкая улыбка Анны Трак-стон, которая одновременно волновала и раздражала его. Почему лучшей гувернантке в Лондоне непременно нужно быть такой язвой? Но он твердо знал, что не позволит ей оставить за собой последнее слово. Сможет ли он справиться с собой? Не в силах успокоиться, он позвонил и велел вошедшему Дженкинсу передать груму, чтобы тот оседлал лошадь. Нужно было проведать Шарлотту и ее родителей. Он не навещал их неделю.

«Это поможет выбросить из головы Анну», — подумал граф Грейли.

Через десять минут граф, проехав по аллее, выехал на дорогу, радуясь, что не встретил ни детей, ни гувернантки, и в то же время ловя себя на том, что ищет их глазами.

Двадцатью минутами позже он свернул с дороги к скрытому за деревьями дому. Спрыгнув с лошади и отдав поводья поджидающему лакею, он направился к входной двери, любуясь цветами, окаймляющими крыльцо. Круглолицый дворецкий открыл дверь, провел его в гостиную и отправился доложить о его приезде.

Ему не пришлось долго ждать — мгновение спустя в комнату вошла элегантно одетая, стройная и моложавая дама. Только проседь в густых каштановых волосах указывала на ее возраст. С приятной улыбкой она протянула руку Грейли:

— Граф! Вот это сюрприз!

Энтони с поклоном коснулся ее руки:

— Здравствуйте, леди Мелтон. Как поживаете?

— Поездка в Лондон была довольно утомительной — мы вернулись вчера вечером. К сожалению, вы не увидите сэра Мелтона — он поехал навестить полковника.

— Жаль, что не застал его. Извините, что приехал без предупреждения, но мне не терпелось вас увидеть.

Она лукаво улыбнулась:

— Точнее, вам не терпелось увидеть Шарлотту. Грейли с улыбкой поклонился.

— Как же вы нетерпеливы, граф. Присядьте, Шарлотта сейчас спустится.

Сев на предложенное кресло и взяв чашку чаю с принесенного слугой подноса, Энтони некоторое время поддерживал ни к чему не обязывающий разговор, хотя думал совсем о другом — он был поглощен поиском средства укоротить любознательность мисс Тракстон.

«Сегодня победа осталась за ней, — размышлял граф, — только благодаря леди Патни. Из двух зол выбирают меньшее. Уж лучше позволить детям лишний раз подышать свежим воздухом, чем дать старухе возможность спровоцировать их на новую выходку. Что же касается Анны… Как только представится случай, я дам ей понять, что в моем доме последнее слово всегда остается за мной и мне, а не ей решать, что позволять детям, а что нет. И пусть только попробует взбрыкнуть».

Любой разумный человек понял бы графа. Он любил раз и навсегда установленный порядок, придерживался его и терпеть не мог, когда кто-то пытался его изменить. С того самого момента, как он впервые переступил порог своего будущего дома, он знал, каким он хочет его видеть, и без устали воплощал в жизнь свои замыслы. И, похоже, что-то он все-таки упустил. Но что? Что не дает ему покоя? Грейли посмотрел в чашку, будто рассчитывая найти там ответ на этот вопрос.

Леди Мелтон поставила чашку на стол.

— Граф, я чувствую, что не только желание увидеть Шарлотту привело вас сюда.

— Не только. Я приехал просить вас поторопиться со свадьбой.

Слова повисли в тишине. Граф, казалось, удивился своим словам больше, чем леди Мелтон. «О чем я только думаю? «

Как бы в противовес его мыслям ему вдруг вспомнилась озорная улыбка Анны Тракстон.

«Точно, — подумал он, — пора жениться! « Он даже мотнул головой, отгоняя непрошеные мысли.

— Грейли-Хаусу нужна хорошая хозяйка. Думаю, мы можем объявить о свадьбе, как только Шарлотта снимет траур.

— Тогда нам придется ограничиться скромной церемонией. — Леди Мелтон уже овладела собой. — Вряд ли приличествует устраивать пышное торжество сразу после траура.

Энтони пожал плечами — его не волновали подобные мелочи. Звук открывающейся двери заставил их обернуться. Вошла Шарлотта. Невысокая, с мягкими округлыми формами, голубыми глазами и волосами цвета пшеницы, она была полной противоположностью Анне Тракстон. Шарлотта посмотрела на вставшего ей навстречу Грейли и, покраснев, присела в безупречном реверансе.

— Рада вас видеть, граф.

Он встал и с улыбкой взял ее за руку, отметив, что она едва доходит ему до плеча. Опять он невольно сравнивал ее с Анной.

— Что нового в Лондоне?

— Прекрасная погода и вообще чудесно, — негромко ответила она. — Не хотелось оттуда уезжать.

— Но Шарлотта была рада вернуться домой, не так ли, дорогая? — Леди Мелтон укоризненно посмотрела на дочь.

— О да. — Шарлотта побледнела, будто сказала что-то неприличное, и губы ее задрожали.

Чтобы успокоить ее, Грейли поинтересовался, удалось ли ей посмотреть на животных у Энстли. Уловка удалась, и в течение нескольких последующих минут Шарлотта возбужденно тараторила о львах и о том, как она их боится. Не особенно вникая в ее болтовню, граф снисходительно улыбался, демонстрируя отличные манеры. Уж он-то знал, как вести себя в обществе.

Леди Мелтон не выдержала первая:

— Спасибо, милая, можешь идти к себе. Шарлотта немедленно попрощалась и вышла, тихо закрыв за собой дверь.

— Будьте снисходительны к ней, граф. — Леди Мелтон отхлебнула чаю. — Поездка была такой утомительной.