Но этот мужчина упорно не желает признаваться в боли и слабости.

Я распределила гель и накрыла спину Лукаса тонкой простынёй. Он лежал, подложив локти под голову и повернув её на одну сторону.

Я легла с той стороны и пытливо посмотрела ему в глаза.

– Ха-ха, – мрачно отозвался Лукас и отвернулся.

Упрямец!

Я перебралась на другую сторону и погладила его по щеке.

– Теперь можешь смеяться. Или запишешь этот нелепый случай в очередной роман. Глава «Самый неудачный любовник минувшего года»! – процедил сквозь зубы Санта.

Я удивлённо выслушала Лукаса.

– Почему ты считаешь, что я буду над тобой смеяться, здоровяк? Мне бы это и в голову не пришло. Я не смеюсь над знакомыми.

– И не пишешь о них в своих книгах?

– Не могу ответить положительно…

– Вот видишь!

– Но я никогда не высмеиваю жизненные неурядицы. Здесь и слепому понятно, что у тебя была серьёзная травма и тебе нужно лечение…

– Мне нужно свалить отсюда как можно быстрее! – нахмурился Лукас и выдохнул. – Всё-таки Майки был прав. Я просто старый и ни на что не годный конь.

Я шутливо ткнула Лукаса в плечо кулаком.

– Эй, жеребец! Ты затрахал меня так, что я была вынуждена молить о передышке! Не знаю, кто такой Майки, но язык у него мелет явную чушь.

– Я тоже иногда так считаю, – хмыкнул Лукас.

Но всё равно его лицо выглядело нахмурившимся.

– Только не говори, что из-за этого у тебя упала самооценка, и испортилось настроение! Это не очень приятно. Я не буду настаивать и напоминать о твоей травме. Я признаю за тобой право портить жизнь и вредить самому себе. Всё-таки в некоторых людях тяга к саморазрушению очень сильна и…

– Я не страдаю этой хернёй, – перебил меня Санта. – Но предстал перед тобой не в лучшем виде. Герой-любовник, твою мать!

– Ошибаешься. Из всех моих парней… – начала я тут же поправила себя: – конечно, если бы я посчитала тебя своим парнем, ты бы выиграл «Гран-при».

– Льстишь!

– Нет. За несколько часов ты выполнил все функции идеального мужчины, – улыбнулась я и тут же добавила, – но характер у тебя иногда откровенно дерьмовый!

Лукас рассмеялся, охая от боли.

– Это больше похоже на правду…

Мне очень хотелось выяснить правду и помочь Лукасу.

Но он показал, что не намерен говорить на эту тему.

– Убавь заботы во взгляде, дамочка! – намеренно цинично сказал он. – Или решила потренироваться на мне, потому что потом тебе предстоит ухаживать за своим престарелым мужем?

Я прикусила язык и не стала возражать.

– Я не хочу разговаривать на эту тему! Ты не хочешь говорить о своей травме, а я не хочу говорить о своей жизни и браке.

– О браке со старым козлом, член которого высох и уменьшился до размеров крохотного анчоуса! – презрительно фыркнул Санта.

– Сколько тебе лет? – проигнорировала я его колкость.

– Тридцать восемь, девочка. А тебе? Едва стукнуло двадцать пять или меньше?

– Ошибаешься, мне скоро исполнится двадцать девять лет, – улыбнулась я.

Лукас внимательно посмотрел на меня.

– Не верю. Ты выглядишь младше.

– Спасибо.

Я прилегла рядом и осторожно обняла Лукаса.

– Так что разница между нами гораздо меньше, чем тебе кажется…

Хуже и быть не могло.

Старый конь решил поиграть в молодого жеребца и позорно растянулся на полу от сильнейшего приступа боли.

Я уже было решил, что приступы остались в далёком прошлом.

Мучительные спазмы не беспокоили меня, по меньшей мере, полгода.

И надо же было случиться приступу именно сегодня!

Ну, брат, реально не мог подождать до завтра, что ли?

Напал бы на меня в одиночку, как обычно, застигнув врасплох. А потом бы я крючился на полу гаража или на заснеженной тропинке к своему дому полчаса или чуть больше…

Ничего, мне не привыкать!

Но подставить меня так перед сладкой сексапильной малышкой…

Это срань господня. Стыдоба – и только.

Мэрайя намазала меня каким-то гелем. Боль отступает. Я, наконец, могу разжать плотно стиснутые зубы.

Дышу уже спокойнее, и не так сильно ломит в груди.

Когда начинается приступ, даже дышать становится почти невозможно. А боль в спине такая адская, как будто Сатана вытаскивает мой позвоночник без анестезии.

Мне бы полежать одному, а ещё лучше – поскорее свалить отсюда, чтобы не краснеть перед Мэрайей.

Девчонка стопудово должна скривиться от презрения и держаться от меня подальше.

Но она, странное дело, никуда не уходит. Лежит сбоку и болтает о всякой чепухе, а ещё иногда целует моё плечо и гладит по волосам.

– Не надо меня жалеть! – рычу я, пытаясь сбросить её руку.

От прикосновений пальчиков этой малышки мне становится намного легче. Но следы её пальчиков прожигают меня насквозь краской стыда.

Я же знаю, как это бывает! Я чересчур хорошо знаю, какого взгляда я сейчас достоин – полного жалости и презрения.

Мне хочется посмотреть в синие глаза Мэрайи и сразу понять, что я не ошибся. Немного медлю, потому что сраный страх цепляет за горло.

Но когда я поднимаю взгляд и пересекаюсь с взглядом Мэрайи, я не вижу в нём и тени сожаления.

– Не смотри на меня так, Санта. Мне тебя ни капли не жаль. Я не собираюсь читать тебе нравоучения или охать над тобой. Ты взрослый и сильный мужчина. Если ты решил, что так тебе лучше и привычнее – значит, так тому и быть, – ровным голосом говорит Мэрайя. – Будь я кем-то в твоей жизни, обязательно надрала бы тебе задницу, честно говоря. Но мы просто случайно пересеклись. Поэтому я не лезу в твою жизнь. И ты не лезь в мою!

– Разумно, девочка. Очень разумно, – хвалю я её.

Но после её слов начинает зудеть внутри.

Мэрайя больше не говорит о травме и не спрашивает о шраме и болезни.

А мне как никогда раньше хочется, чтобы она вставила мне мозги на место и заставила перестать быть таким равнодушным ко всему, что происходит вокруг меня.

Внезапно я понимаю, что если однажды меня скрутит сильнейшим приступом где-то на середине пути в лес за дровами, некому будет беспокоиться обо мне.

Возможно, Майки «Железная Башка» вспомнит обо мне через двое или трое суток, когда мой труп уже окоченеет.