Роми нашла темно‑зеленую же шелковую ленту и подвязала ею волосы. Так, теперь чуть‑чуть туши на ресницы и ярко‑красной помады на губы. Все — работа по созданию нового облика завершена. Возможно, она и не будет сражать встречных мужчин наповал, но, по крайней мере, сможет уверенно взглянуть в лицо миловидной — вне всякого сомнения! — Сильви, а это главное.

Еще пару раз, взглянув на себя в зеркало, Роми тщательно заперла дверь и двинулась по направлению к центральной площади.

Возле старого рынка на нее уставилась группа пожилых местных женщин, до того оживленно болтавших между собой. Роми весело помахала им рукой, но женщины повернулись к ней спиной. Тем не менее, она вправе была считать, что первый раунд выиграла, преодолев свой страх перед недоброжелательностью местных жителей. Она еще завоюет их расположение, непременно завоюет! Теперь осталось показать Клоду, что она не боится его так же, как не боится недоброжелательности других обитателей поселка.

Уверенным шагом Роми прошла к чугунным воротам замка и вдруг почувствовала, что от ее уверенности не осталось и следа. Разнервничавшись, как школьница, отправляющаяся на первое в жизни свидание, подняла она проржавевший запор. Ворота со страшным скрипом отворились.

Словно в замке Спящей Красавицы, подумала она. Сквозь асфальтовое покрытие подъездной дорожки пробивалась трава, примятая там, где недавно проезжали колеса автомобиля. По обе стороны вздымались вверх огромные дряхлеющие липы, образуя подобие темного туннеля, в котором что‑то пело, шумело, цвело. Казалось, человеческая рука не касалась сада, как минимум лет тридцать.

Замок, как и весь поселок Ла‑Рош, нес на себе следы запустения. Обходя его вокруг, Роми увидела, что крыша одной из башенок замка провалилась внутрь, темно‑зеленые ставни провисли на ржавых, петлях, а иные, слетев более чем с десятиметровой вышины, валялись под окнами.

Удрученная, открывшимся ей зрелищем разрушения, Роми прошла немного вперед и увидела припаркованный в глубине двора автофургон. Она бросила взгляд на извивающуюся внизу реку, обрамленную зеленеющими полями, и снова посмотрела на автофургон.

— Клод? — воскликнула она, удивленно рассмеявшись, потому что именно он сидел на ступеньках автофургона.

— Добро пожаловать в мои владения! — откликнулся он. — Прошу внутрь!

Пригнувшись, чтобы не задеть головой притолоку, Клод нырнул внутрь. Роми, несколько озадаченная, последовала за ним.

— Я надеялась познакомиться с твоей Сильви, — осторожно заметила она, не обнаружив внутри фургона ни малейшего намека на присутствие женщины.

Клод еле заметно улыбнулся.

— Ее под страхом смерти не заставишь жить в таком примитивном жилище. Она устроилась в гостинице. — Он окинул оценивающим взглядом ее ладную фигурку. — По‑твоему, мы нуждаемся в компаньонке?..

— Я — точно нет, — с вызовом ответила Роми, чувствуя, как заколотилось у нее сердце. — А ты? Боишься, что я на тебя наброшусь?

Лениво усмехнувшись, Клод жестом предложил Роми сесть на узкую банкетку возле окна, а сам уселся напротив нее за стол.

— Скорее мне нужно держать себя в узде, — с усмешкой признался он.

— А почему ты не остановился в гостинице? — тихо спросила она, смущенная его ответом.

— Я слишком долго был в разлуке с замком, чтобы оставить его хотя бы на одну ночь.

— Но жить здесь!.. В такой тесноте! Глаза Клода мрачно блеснули.

— Ты мне сочувствуешь? — спросил он с усмешкой.

Роми вдруг подумала о том, какие бешеные траты предстоят Клоду для того, чтобы восстановить замок в его былом великолепии. Не каждому миллионеру по плечу. Правда, он выиграл грант французского правительства на восстановление поселка, но вряд ли он сможет использовать эти деньги на приведение в порядок собственного жилища. Вспомнив, что бывшая жена Клода без разбора тратила заработанные им деньги, она в порыве сочувствия сказала:

— Конечно. Мне кажется, ты не настолько богат, чтобы вложить несколько миллионов долларов в реставрацию замка.

— А что, для тебя имеет какое‑то значение, беден я или нет?

Роми не замедлила с ответом, обратив его реплику в выгодную ей сторону.

— Ну, разумеется! Ты не в состоянии будешь купить у меня дома… Господи!.. — Она испуганно зажала ладонью рот, но было поздно.

— Так ты все это время играла со мной, хотя на самом деле желала продать их? — спросил он тихо.

— Мое мнение может меняться, — ответила Роми с притворной неуверенностью в голосе. — Хотя, признаться, я не собиралась выдавать свою заинтересованность в продаже так скоро. Мне казалось, я должна была попытаться поднять цену на товар. — Она простодушно рассмеялась. — Не думаю, чтобы из меня получился хороший торговец хромыми, и безгорбыми верблюдами. Проще говоря: ты хочешь купить дома, я хочу их продать. Назови свою цену.

— А ты располагаешь всеми необходимыми документами, подтверждающими твое право полностью распоряжаться собственностью?

Роми достала из холщовой сумки, висевшей на ее плече, бумаги и передала их Клоду.

— Отлично, — сказал он, просмотрев их. — Дома определенно твои… Что‑нибудь выпьешь?

— Спасибо. Бумаги, пожалуйста, передай мне обратно.

Клод, помедлив, с величайшей неохотой вернул ей документы, потом поднялся из‑за стола и жестом предложил Роми следовать за ним.

— Единственное, что отец оставил после себя в приличном состоянии, — это винный погреб, — пояснил он, ведя ее к замку.

Ступив на каменные плиты холла, Роми с интересом осмотрела зал.

— Как великолепно все это могло бы смотреться после реконструкции! — сказала она негромко.

— Постройка пятнадцатого века. Перестроена, и обновлена в семнадцатом. Стропила из древесины грецкого ореха, очень прочные…

Роми пробежалась пальцами по поверхности стола. Под слоем пыли обнаружилось темно‑красное дерево, правда, другой конец стола разбух от дождя. Подняв голову, она разглядела в потолке дыру, сквозь которую проглядывал кусочек синего неба.

— Как грустно, — пробормотала она удрученно. — Послушай, Клод, но тебе и целой жизни не хватит, чтобы все это отреставрировать.

— Хватит, — тихо, но уверенно сказал он. — Просто я поставил перед собой цель первым делом привести в должный вид поселок. Я не могу позволить себе тратить деньги на реконструкцию замка, зная, в каких условиях живут там люди.

У Роми снова екнуло сердце. Этот человек вызывал восхищение своим благородством! Неужели он не играет?..

— И какие же сроки ты для себя определил? — спросила она, бредя по холлу.

— Четыре года на поселок. Пять на замок.

— Но ведь это почти десять лет жизни! — воскликнула она. — Десять лет каторжного труда!