— Не годится, — возразил Макс. — Лучше всего попроси её о рандеву, и тогда сам всё скажешь.

— Рандеву? Это что такое?

— Ну, встреча, свидание наедине. Что, если начать так: «Дорогая фрау Лихтблау, мне жаль, что наш разговор…»? — Тут Макс умолк и начал яростно грызть шариковую ручку. — Как правильно: разгавор или разговор?

— Что? Как? — встревожился господин Белло.

— Разгавор или разговор?

— Говорят — розгавор.

— Благодарю за выдающийся совет, — улыбнулся Макс. — Я напишу письмо на папином компьютере. Там все ошибки выделяются красным цветом. Кроме того, тогда она не узнает мой почерк.

Вскоре фрау Лихтблау получила такое письмо:

«Дорогая фрау Лихтблау! Жаль, что паша беседа так быстро окончилась. Мне бы очень хотелось снова с вами увидеться. Ваш поклонник со второго этажа».

Это письмо поклонник со второго этажа бросил в её почтовый ящик.

Прочитав письмо, фрау Лихтблау взяла чистый лист бумаги и карандаш, села к столу и стала сочинять ответ. «Дорогой господин Штернхайм…» Она покачала головой и зачеркнула обращение. «Дорогой Штернхайм…» Нет, звучит как- то странно. «Дорогой поклонник со второго этажа…» Вот это то, что надо!

Не прошло и часа, как Макс обнаружил ответное послание в своём почтовом ящике. Он поднялся с ним в квартиру, уселся вместе с господином Белло на кровать и прочёл ему вслух полученный ответ:

«Дорогой поклонник со второго этажа. Я тоже хотела бы продолжить прерванный разговор. Лучше всего в несколько более спокойной обстановке. Давайте встретимся сегодня в девятнадцать часов в ресторане «Венеция». Ваша Верена Лихтблау».

— Она хочет со мной встретиться! Она хочет встретиться с Господином Белло! — восклицал господин Белло вне себя от восторга. — Пойдём в «Венецию»!

— Во-первых, пойдём не мы. Ты пойдёшь туда один. Кроме того, вы встретитесь только в семь часов. У тебя ещё час.

— Один час. Пойду один, — повторил господин Белло и кивнул, потом встал с кровати. — Господин Белло сейчас пойдёт в ванную. Господин Белло хочет быть красивым.

— Неплохая мысль! А как ты собираешься этого добиться? — спросил Макс.

— Ну, вымыть руки, — ответил тот. — С мылом и пен-н-н-ой.

— Этого мало. Я пойду с тобой, мы сделаем тебя таким красивым, что любая фрау на тебя засмотрится.

— Как это «засмотрится»? — спросил господин Белло.

— Ну, так говорят. Пойдём.

Через четверть часа господин Белло вышел из ванной, громко напевая. С помощью геля для волос Макс пригладил его упрямо торчавшие во все стороны вихры. А запах средства для бритья бил в нос даже с большого расстояния — так щедро полил им Макс своего друга.

Теперь господин Белло стоял перед зеркалом в прихожей, с довольным видом рассматривал свое отражение и при этом весело напевал:

— Ваша по-кло-о-н-ница с третьего эта-жа, с третьего эта-жа!

Макс порылся в кухонном шкафу и вытащил на свет божий коробку шоколадных конфет.

— Вот шоколадные конфеты! — сказал он и сунул коробку господину Белло. — Конфетам женщины всегда рады. Эту коробку подарили папе на день рождения, а он положил её в шкаф и забыл про неё. Я уже съел несколько штук. Максимум три или четыре. Большая часть нетронута.

Господин Белло открыл коробку.

— Большая часть нетронута, — подтвердил он и опять принялся любоваться своим отражением в зеркале и тихонько напевать.

Макс заявил:

— Перестань петь и послушай, что я скажу. В ресторане нужно платить. Тебе понадобятся деньги.

— Деньги, — повторил господин Белло. — А где их взять?

— Вот они, — сказал Макс и сунул ему в карман пиджака банкноту в двадцать евро. — Я взял их из денег на хозяйство. Папе необязательно про это знать.

— Из де-нег на хо-зяй-ство, — запел господин Белло.

Макс рассердился:

— Замолчи! Тебе пора! Желаю удачи!

Около трёхсот метров господин Белло шёл молча. Но потом не удержался и вновь запел во всё горло:

— Из-де-нег-на-хо-зяй-ство-из-де-нег-на-хо-зяй-ство-из-де- нег-на-хо-зяй-ство…

Покуда господин Белло, радостно распевая, шёл к ресторану «Венеция», Штернхайм закрыл аптеку и хотел подняться домой, но тут зазвонил телефон. В трубке раздался голос господина Эдгара.

— Итак, могу с научной точностью доказать, что ты бредишь, — начал он, услышав голос Штернхайма.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я решил прогуляться, чтобы укрыться от этих психопаток, постоянно говорящих хором. Через полчаса, когда я вернулся, их, к счастью, уже и след простыл!

— Куда же они подевались?

— Понятия не имею. Мне безразлично. Главное, их нет, — сказал господин Эдгар. — Да я не об этом хотел тебе сообщить. Представь себе, когда я вернулся, то увидел, что все мои животные вновь на месте. Кролик и куры. Это доказывает, что ты не в своем уме! Свихнулся на своей безумной теории!

— Все они на месте? — переспросил Штернхайм. — Значит, действие эликсира через некоторое время ослабевает. И все они имеют свой прежний вид?

— Само собой разумеется! Мои животные вернулись ко мне, чудак ты этакий, — прозвучал в трубке громкий голос господина Эдгара. — Только ведут себя немного странно.

— Странно? Как это?

— Ну, ни за что не хотят уходить из кухни и следуют за мной по пятам. Сейчас они сидят рядом, на угловой лавке, и раскачиваются из стороны в сторону.

— Раскачиваются? — опять переспросил Штернхайм.

— Представь себе. Причём как-то странно, на мой взгляд. В ритме «Турецкого марша» Моцарта, если хочешь знать. Его как раз сейчас передают по радио.

— Конечно, это странно, — согласился Штернхайм. — Но как-никак, они на некоторое время превращались в людей, и это сказывается. Сдаётся мне, что-то человеческое в них осталось. Понимаешь ли ты, что это значит?

— Что ты сбрендил, — заявил господин Эдгар.

— Нет! Господин Белло опять превратится в собаку! — воскликнул Штернхайм. — Я больше не могу разговаривать! Мне надо домой!

Но господин Эдгар закричал в трубку:

— Штернхайм, у тебя нет собаки! У тебя просто не все дома! Послушай разумного и логически мыслящего человека: животные не могут стать людьми, а люди не могут превратиться в животных! Это абсолютно невозможно! Пойми это наконец!

Но этих слов Штернхайм уже не слышал — он бросил трубку