Постепенно греческая цивилизация пришла в упадок, и Афины стали переходить от одного нового хозяина к другому. А потому Парфенон успел побывать греческой церковью при Византии, католическим храмом при крестоносцах и мечетью при турках. Судьба Эрехтейона, к слову, еще более экзотична. Турки превратили его в гарем.

В 1687 году Афины осадили венецианцы. С вершины того самого холма Филопаппа, откуда лучше всего виден Парфенон, они обстреляли храм из пушек. Видимо, знали, что турки устроили в Парфеноне пороховой склад. С последствием того мощного взрыва и сегодня пытаются справиться строительные краны.

На этом страдания Парфенона не закончились. На мраморные рельефы, опоясывающие храм снаружи, в начале XIX века положил глаз британский дипломат граф Элджин. Владевшие тогда Афинами турки равнодушно сказали: «Кемская волость? Забирайте!», и сокровища античности теперь демонстрируются в отдельном зале Британского музея Лондона.

Вроде бы свидетелем демонтажа фриза Парфенона по указанию Элджина стал путешествующий по Греции поэт Байрон и был страшно возмущен таким откровенным грабежом. А уж представить себе степень возмущения греческого народа и не пытайтесь. Уже полтора века Греция безуспешно требует от Британии вернуть мраморы. Британия долго отнекивалась, мол, в Афинах нет музея должного технического уровня, чтобы хранить в надлежащем виде подобное достояние человечества. И вообще, как говаривал Индиана Джонс, «это принадлежит музею».

Греческие власти окончательно сделали несостоятельным этот аргумент, когда не так давно открыли новое здание музея Акрополя. В ультрасовременное стеклянное здание переехали оставшиеся рельефы Парфенона (загазованный воздух греческой столицы для них еще более губителен, чем венецианские ядра), а также найденные при раскопках на территории Акрополя статуи. Причем многие из них, судя по возрасту, пролежали в земле с момента разрушения Акрополя персами.

Барельефы с Парфенона давно в музее. Большую часть вывезли в XIX веке добрые англичане, так что теперь бесценные экспонаты можно созерцать в Британском музее. Оставшееся греки сохранили и даже открыли для этих (и многих других уникальных находок) огромный и сверхсовременный комплекс. Получился отличный музей, куда мы тоже сходили.

А для барельефов с Парфенона приспособлен специальный светлый зал – оригиналы здесь соседствуют с гипсовыми копиями увезенных в Лондон шедевров. В общем, хороший и отлично организованный музей. Открытие его планировали на 2004 год, как раз к афинской Олимпиаде. Открыли в срок, но продолжали доделывать еще пять лет. Узнаю брата Колю.

Яндекс-демонстрации: прогулка по центру Афин

Греция и сегодня – оракул Старого Света. Правда, увы, лишь в той области, что касается социальных проблем, а не экономических достижений. Что сегодня проблема в Афинах, то завтра – в Лондоне и Берлине. Будь то мигранты из стран Ближнего Востока и Северной Африки или угрозы выхода из Евросоюза и отказ от евро.

Уже много лет Афины ассоциируются исключительно с шумными митингами и забастовками. Жители других стран Европы на это недовольно ворчат: грекам лишь бы не работать.

Невольное подтверждение последнего тезиса нам дали съемки на Олимпийском стадионе. На трибунах работала бригада рабочих, готовя арену к завтрашнему дерби. Шум их инструментов мешал нам записать стендап, а потому наш переводчик Рома вежливо попросил их прерваться на пять минут.

После этого мы снимали на стадионе еще час. А рабочие все сидели на неожиданном перекуре. Когда мы уходили, они продолжали отдыхать. Думаю, они и сейчас там так сидят, а на гневные реплики прораба отвечают: «Тут телевизионщики из России. Попросили перерыв на полчаса сделать».

В разгар дня жизнь в центре Афин замирает. Хотя на дворе декабрь, и никакой полуденной жары нет, горожане привычно расползаются по кафе. Разве что вместо традиционного афинского напитка – ледяного фраппе – кто-то закажет себе капучино. Покинуть уют кофейни житель Афин может лишь ради одного – участия в митинге. В первый же рабочий день мы были вынуждены перенести съемки афинского метро. Причина – забастовка местного профсоюза.

Невозможно провести в городе больше двух дней и ни разу не натолкнуться на демонстрацию. Их так много, что полиция даже не перекрывает заранее дорожное движение. За несколько секунд до подхода колонны демонстрантов появляется полицейский, который останавливает поток машин. Автомобили покорно встают. Многие автолюбители приветливо сигналят проходящим профсоюзам. Через пару минут, когда колонна преодолевает перекресток, уличное движение возобновляется.

Площадь Синтагма – главная площадь греческой столицы. А выходящий на нее бывший королевский дворец, а ныне здание парламента страны – архитектурный символ Афин не хуже Парфенона. По крайней мере, видим мы его по телевизору чаще, т. к. именно отсюда выходят в эфир все телекорреспонденты, сообщая об очередных забастовках в греческой столице.

Перед зданием парламента стоит почетный караул из гвардейцев-эвзонов в забавных на первый взгляд одеждах, которые состоят из белой юбки-фустанеллы, белой рубахи, расшитого жилета, белых чулок и массивных туфлей с огромными помпонами. Это одежда греческих патриотов-партизан, которые сражались за независимость Эллады от Османской империи в начале XIX века.

Смена караула – отдельный акробатический номер, в ходе которого эвзоны замирают в позах, выражающих нечто среднее между строевым шагом и боевыми стойками кун-фу. Главная церемония – по воскресеньям в 11:00, когда смена караула превращается в мини-парад.

Королевский дворец был построен в стиле неоклассицизма. В этом стиле а-ля Парфенон во второй половине XIX века предполагалось застроить всю греческую столицу. Но не тут-то было.

Когда Греция вновь стала независимым государством в 1827 году, Афины были небольшой деревушкой менее чем на 5 тысяч человек. Совсем не такой представляли себе европейцы культурную колыбель собственной цивилизации. А потому в середине XIX века, когда греческим королем стал уроженец Баварии Отон I, в Афины съехались лучшие европейские архитекторы, чтобы исправить это недоразумение.

Самые масштабные проекты Отон доверил своим соотечественникам, баварским архитекторам. Они и возвели лучшие примеры греческого неоклассицизма: стоящие друг за другом на центральной улице Панепистимиу здания университета, национальной библиотеки и академии.

То, что все три здания связаны с образованием – не случайно. В эпоху Древнего Рима на долгие века за Афинами закрепилась слава лучшего образовательного центра Европы. Даже само название города стало употребляться в нарицательном ключе, означая университетский город или региональный образовательный центр. Скажем: «Томск – Сибирские Афины» или «Богота – Афины Южной Америки».

Но, увы, перечисленными зданиями псевдоантичная застройка столицы практически исчерпывается. Дело в том, что во вторую половину XX века ее почти всю снесли, расчистив место под многоэтажные жилые кварталы. Горький урок, что бывает при отсутствии внятной градостроительной политики. Сегодня Афины, мягко говоря, не самый красивый город.