Пришлось даже детей вызывать.

– Вы, – спрашивают их, – в паззлы умеете играть?

– Конечно, умеем, – они отвечают, – на то мы и дети!

– Тогда вот что, дети… тут у нас паззлы есть – с разными странами. Сложите их опять друг с другом на карте, а то всё перепуталось, и в мире ориентироваться никак теперь невозможно!

– Да нам это проще простого, – смеются дети, – мы ещё и не такие паззлы складываем!

И сложили, значит, за одну секунду всё на карте.

Тут взрослые поблагодарили детей от всей души и осторожненько повесили карту опять на стену – где она и была. Только уж на сей раз как следует её там закрепили – такими специальными гвоздиками со шляпками. И потом спрашивают Карту, Упавшую со Стены:

– Хорошо так?

А Карта им и отвечает:

– Хорошо-то оно, конечно, хорошо… только, если вы и дальше воевать между собой собираетесь, то я скорее всего опять на пол упаду: зайдёт полушарие за полушарие – и… упаду.

– Да Вы что! – говорят ей. – Мы ни в жизнь больше друг друга пальцем не тронем! И всё оружие выбросим в открытое море – только Вы уж не падайте больше… А то как же мы страны-то разные искать будем?

– Ну ладно, – отвечает она, – только вы уж давайте тогда помните, что мне сказали – и не воюйте.

И принялась с новой силой висеть на стене.

И висит до сих пор. Подойдут к ней – страну какую-нибудь найти – благодать: все страны перед глазами! Выбирай – не хочу. Правда, все давно забыли о своем обещании и опять начали воевать. Так что, видимо, скоро у географической карты снова полушарие за полушарие зайдёт – и она упадёт со стены…

А тогда уж все страны совсем перепутаются – и никакие дети не помогут!

Левая Перчатка потерялась. Для перчаток это дело обычное: они только и делают, что теряются. Глазом моргнуть не успеешь – нет перчатки! Причём левые перчатки теряются чаще, чем правые: это у них характер такой.

Стало быть, Левая Перчатка потерялась. Её направили в карман, а она закапризничала, затрепыхалась, заизворачивалась вся… и, конечно же, попала не в карман, а на мостовую.

– Вот те раз! – крякнула она, шлёпнувшись на асфальт. – Кажется, я потерялась.

Тут Левая Перчатка принялась размышлять о своём, перчаточьем, и размышляла долго, пока не пришла к такому вот выводу:

– Это здорово, что я потерялась.

И крикнула:

– Ура!

– Разрешите поинтересоваться, что это Вас так обрадовало… если, конечно, не секрет, – послышался вежливый голос откуда-то справа.

Левая Перчатка взглянула на говорящего и не поняла, кто он.

– Скомканный-Листок-Почтовой-Бумаги, – отрекомендовался собеседник и добавил: – Извините, что в таком виде…

– Ничего, бывает, – снизошла Левая Перчатка. – А что это на Вас написано?

– Письмо… Сейчас, правда, ничего нельзя прочитать: я, видите ли, смят. Но, может быть, я разглажусь.

– Посмотрим, – пообещала Левая Перчатка и продолжала: – А обрадовало меня то, что я потерялась.

– Разве это может обрадовать? – не поверил Скомканный-Листок-Почтовой-Бумаги.

– Да как же не может-то? Я ведь теперь на свободе! А свобода – самое лучшее из того, что есть у личности.

– Так Вы – лииичность… – уважительно отнёсся Скомканный-Листок-Почтовой-Бумаги.

– Теперь – да, – с достоинством ответила Левая Перчатка. – Раньше я не была личностью – я была просто слепой исполнительницей чужой воли. Но отныне я никому не принадлежу. Ах, какое прекрасное состояние!.. С этого момента я имею право делать всё, чего пожелаю. Например, я могла бы попробовать себя… да в чём только я не могла бы попробовать себя! Все пути открыты: пойти на сцену и играть главные роли, уехать дипломатом в любую страну – например, в Австралию, стать фотомоделью, знаменитой спортсменкой, строить заводы и фабрики…

– И у Вас получится? – восхитился Скомканный-Листок-Почтовой-Бумаги.

– Почему же нет? Не боги горшки обжигают. Нужно только отнестись к делу со всей серьёзностью. – Она помолчала и заключила: – Пожалуй, я всё-таки выберу сцену. По-моему, во мне умирает великая трагическая актриса.

– Уже умирает? – ужаснулся Скомканный-Листок-Почтовой-Бумаги. – Так быстро?

Левая Перчатка печально кивнула, заломила пальчики и вдруг воскликнула дурным голосом:

– Боооже, я умираааю!

Скомканный-Листок-Почтовой-Бумаги заметался в разные стороны, не зная, чем помочь, и готовясь к худшему. Однако худшего не происходило.

– Боооже, я умираааю! – повторила Левая Перчатка и распласталась на асфальте. Полежав с минуту, она спросила: – Ну и где режиссёр, который оценит мое дарование?

Режиссёра, однако, не появилось – и Левая Перчатка начала сомневаться в том, что театр действительно её призвание. Наверное, имело смысл испытать себя в дипломатии.

– Do you speak English? – обратилась она к бегущей мимо собаке.

Собака сначала шарахнулась, потом осторожно понюхала Левую Перчатку, однако ни слова не сказала и затрусила восвояси.

Чего только не делала Левая Перчатка, чтобы привлечь к себе внимание! Она принимала разные красивые позы, как это умеют делать фотомодели, она подпрыгивала высоко над землёй, как спортсмены, она даже пыталась выковырять из мостовой булыжник и приступить к строительству завода или фабрики – впрочем, выковырять булыжник не удалось…

Но никто и не смотрел на неё, кроме Скомканного-Листка-Почтовой-Бумаги, который – наблюдая тщетные попытки Левой Перчатки проявиться хоть в чём-нибудь – даже немножко расправился от напряжения.

Внезапно незнакомая рука подняла Левую Перчатку.

– Ну наконец-то! Меня заметили. Я же говорила: достаточно отнестись к делу со всей серьёзностью… – И она гордо взглянула на Скомканный-Листок-Почтовой-Бумаги.

Увы, гордиться оказалось рано: Левую Перчатку повертели в руках и бросили в сторону, пробурчав:

– Было бы тут две перчатки…

Теперь она очутилась на обочине проезжей части дороги. И по ней проехало велосипедное колесо. А это совсем уже никуда не годилось…

«Когда я лежала в кармане или была надета на руку, – вдруг подумала Левая Перчатка, – по мне не проезжали велосипедные колёса». Тут велосипедное колесо проехало ещё раз – в обратном направлении.