Потом он вспомнил: одежда. И еще альбом с набросками, который нашли в ее сумке. В альбоме узоры и зарисовки, много эскизов. В том числе эскизов одежды. Куртки, юбки, выполненные углем, тощие фигуры. Вот что по-настоящему говорит о ней как о человеке. Правда, он совершенно не разбирается в дизайне и не знает, был ли у нее талант.

Фрёлик покачал головой. Клавестад больше часа не двигался с места. Шоколадного батончика явно не хватило, чтобы насытиться… От голода Франка замутило. Чтобы хоть чем-то отвлечься, он стал помогать активистам, которые развешивали на площади Эйдсволл транспаранты.

Наконец, над живой изгородью показалась голова Клавестада. Франк распрощался с активистами и радостно проследовал за своим объектом в сторону «Макдоналдса».

Яркий неоновый свет, яркие цвета, счастливые люди за прилавком. Посетителей мало. Фрёлик хотел посмотреться в зеркало, но удержался. Вместо этого рискнул и встал в очередь за Клавестадом.

На самом деле Сигуру нужно было быть на работе. К тому же он работал в типографии, которая находилась совсем недалеко отсюда… Судя по всему, он малый положительный. Очевидно, ведет размеренную жизнь – правда, не сегодня. Сегодня Клавестад сам не свой. Когда расплачивался, руки у него дрожали. Пальцы длинные, тонкие, белые. Фрёлик сочувственно смотрел, как эти негнущиеся, дрожащие пальцы пытаются набрать мелочь. «Ты никогда не изготовишь искусственную муху», – подумал он.

Слежка возобновилась почти в одиннадцать. Он старался держаться метрах в семидесяти позади. Биг-мак на время насытил его.

Они пошли вдоль трамвайной линии, потом долго стояли на остановке. Как оказалось, Клавестад ждал одиннадцатого. Трамвай полз по Стургата с черепашьей скоростью, но вскоре свернул на Торвальд-Мейерс-гате. Франк сел сзади в последнем вагоне, стараясь выглядеть непринужденно. На стыках вагон качало из стороны в сторону. Головы стоящих пассажиров тоже мерно покачивались. Многие держались за мягкие петли, свисавшие с металлических поручней под потолком.

Фрёлик поздно сообразил, что вошел в вагон без кондуктора, не взяв билет. Все-таки слежка – не его конек. Если детектива с позором высадят из трамвая и он потеряет объект из-за того, что оказался безбилетником, коллеги ему житья не дадут – будут дразнить до конца жизни.

Клавестад устроился впереди; он сутулился на низком одинарном сиденье. Конский хвост уныло обвис и тоже покачивался вместе с вагоном.

Наконец Сигур поднял руку и нажал на кнопку, сигнализируя, что выходит на следующей остановке. Франк не двинулся с места; наоборот, отвернулся и с равнодушным видом посмотрел в окно. Сигур задумчиво смотрел назад, прямо на него. К дверям, пошатываясь, побрели еще два пассажира. Они так набрались, что им трудно было идти прямо. Одному в прошлом расплющили нос; он почти не выделялся на фоне щек. Заячья губа доводила вид несчастного почти до совершенства. Второй был повыше и постройнее товарища, хотя очки сидели у него на носу криво, а гнилые зубы свидетельствовали о неискоренимом страхе перед зубными врачами.

Трамвай с лязгом остановился. Клавестад вышел. Франк последовал за ним. Столкнулся с одним из пьянчуг; тот что-то пробормотал и смачно харкнул на припаркованную машину.

Так-так… Знакомые места! Похоже, он двигается к дому Рейдун Росендаль.

Франк не стал приближаться к объекту – рискованно. Квартал тихий. Справа детская площадка, за ней – металлическая ограда стадиона Делененга. Неожиданно Клавестад остановился. Уставился в землю. Франку пришлось идти дальше. Прохожих на улице почти не было, только по противоположной стороне брела какая-то пожилая дама в сером шерстяном пальто и такой же шляпке; она с трудом толкала тележку с покупками. Обогнав Клавестада и перейдя на ту сторону, Фрёлик зашел в газетный киоск, где можно было купить лотерейные билеты.

Интересно, о чем сейчас думает Клавестад? Задумался и ничего вокруг не замечает… Руки глубоко засунуты в карманы брюк, расстегнутая куртка болтается.

В дверях Франк столкнулся с Арвидом Юхансеном. Старик тоже пребывал в каком-то своем мире; он шел сосредоточенно, стараясь не упасть, и опирался на палку. Хотя Франк чуть не врезался в него, Юхансен даже головы не поднял. Он смотрел себе под ноги, что-то бормоча, потом принялся осторожно спускаться по ступенькам.

В киоске после старика остался запах тухлой рыбы. Франк попытался выглянуть наружу. Но окошко в синей двери было из матового армированного стекла. Он посмотрел в витрину. Между журналами для мужчин разглядел старика, ковылявшего по улице. В теплом зимнем пальто, произведенном лет тридцать назад, и широкополой шляпе, которая неритмично подпрыгивала вверх-вниз, как у марионетки в кукольном театре, вид он имел самый нелепый.

Черноволосая пакистанка в красном рабочем фартуке с улыбкой спросила, чего хочет Франк.

– Лотерейные билеты, – ответил он, и продавщица показала ему полку на уровне груди в двух метрах от прилавка. Рядом с кассой, на почетном месте, были выложены почтовая бумага и шариковые ручки. Ему пришлось нагнуться, прикрыть глаза, чтобы не слепил блеск глянцевых обложек, с которых на него смотрели фотомодели, щедро одаренные природой. Чтобы продавщица не приняла его за сумасшедшего, он взял пачку билетов из стакана на полке.

Когда он вышел, оказалось, что расстояние между двумя объектами сократилось. Старик приближался к Клавестаду. Присмотревшись, Фрёлик понял, что Юхансен идет довольно бодро. Ему вовсе не обязательно было опираться на палку.

Вдруг старик остановился. Замер и Фрёлик. Что происходит? Шли секунды. Вдруг Сигур отшатнулся. Какого черта! Старик замахнулся палкой, Сигур попятился. Зашагал быстро, почти бегом, то и дело озираясь через плечо. Скрылся за углом.

Старик некоторое время смотрел ему вслед, а потом пустился в погоню. Он тоже скрылся за углом. Теперь его ноги двигались быстрее. И палка стучала по асфальту быстро. Лицо у него сделалось мрачное, замкнутое.

Франк торопливо расплатился, сунул билеты в карман, схватил газету и выбежал прочь.

Гунарстранна задумчиво разглядывал потолок своего кабинета. Поморгал, механически поднял левую руку и посмотрел на часы. Оказывается, он проспал два с половиной часа. Неплохо. Головная боль прошла. Зато шея затекла… Голова его лежала под неудобным углом, наверное, в этом все дело… Он отбросил клетчатый плед, сел и принялся массировать шею, стараясь держать голову прямо. Недосып отзывался противным привкусом во рту. Пора выпить кофе и покурить.

Через два часа он сидел в служебной машине и ехал по Моссевей, размышляя на ходу. Вопрос в следующем: каким образом молодой Сигур Клавестад очутился в центре трагедии?

Вероятность того, что перед смертью Рейдун Росендаль подверглась сексуальному насилию, постепенно свелась почти к нулю. Поскольку на входной двери и замке нет следов взлома, Рейдун, скорее всего, сама впустила убийцу к себе в квартиру. Но что случилось потом? И почему, хотя в комнате все перевернуто вверх дном, соседи ничего не слышали?