"Я люблю тебя, мама!" - я сказал это после того, как мои легкие успокоились, хотя это последнее, что я помню с того вечера. Усталость от движения, за которой последовало расслабляющее расслабление, должно быть, сказалось. На следующее утро я проснулся все еще на диване, где кто-то накрыл меня одеялом.

По пути в ванную, чтобы подготовиться к работе, я нашел ее в своей – нашей – спальне, одевающейся.

"Мама. Прошу прощения за вчерашнее» - сказал я, входя в комнату. «Я не знаю, как я мог просто заснуть!»

Мне было очень неловко заснуть после единственного оргазма. Я был слишком молод, чтобы со мной случилось такое дерьмо. Мама, однако, просто ободряюще улыбнулась, прежде чем обнять меня и нежно поцеловать.

«Я знаю, как ты, должно быть, устал, дорогой. И я постаралась сделать это как можно более напряженным, когда ты наконец кончил" - она усмехнулась. «Не волнуйся. Скорее жди сегодняшнего вечера. У меня запланировано кое-что особенное. А теперь иди. Не опаздывай на работу!»

Последнее предложение было интересным. Она начала это ласковым тоном, но плавно перешла в режим строгой мамы, напомнив мне не опаздывать. Итак, не желая навлекать на себя законный гнев моей матери, я сделал, как мне сказали.

Когда мне пришло время уходить с работы, я отправил маме короткое сообщение, сообщив ей о своем предстоящем приезде. К моему удивлению, всего через несколько минут я получил ответное сообщение, в котором говорилось, что «они» еще не готовы, и, возможно, мне стоит перекусить. Примерно через час я получил «Все готово».

Когда я вошел в дом и позвал маму, она позвала меня в гостиную. Оглядевшись, я все еще не мог ее найти, поэтому позвал еще раз. Затем она вышла из кухни и остановилась возле обеденного стола.

Мои глаза чуть не вылезли из орбит, когда я увидел ее внешний вид.

Ее длинные золотисто-светлые волосы волнами свисали по спине и выглядели как блестящие шелковые нити. Макияж у нее был сдержанный, но прекрасно подчеркивал красивые голубые глаза, а также едва заметный налет плутовки на скулах. Хотя ее губы были накрашены ярко-красным, и она стояла передо мной в черном кружевном комплекте с цветочным принтом, который чуть не поджарил мне мозг.

Он смотрел на ее ноги, на пятидюймовых шпильках, из-за которых ее икроножные мышцы выглядели очень твердыми. Мой взгляд поднялся вверх, и я увидел, что чулки до бедер привязаны не к поясу для подвязок, а каким-то образом прямо к ее трусикам средней посадки. Над ее подтянутым животом она носила кружевной бюстгальтер-балконет, который был соединен с колье так же, как ее трусики были соединены с нейлоном. Завершала комплект она в перчатках, доходивших ей до локтей. Все это было создано из настолько тонкого материала, что он был прозрачным, и цветочный узор не закрывал обзор.

Мне нравится вид обнаженной женщины. Но то, что мама носила в тот момент, бескомпромиссно улучшало все в ее теле. Оно было сексуальным и настолько облегающим, что не оставляло большого простора воображению. Но оно скрывало ровно столько, чтобы не показаться распутным или дешевым. Она была олицетворением греха, и мой член в одно мгновение стал тверже, чем я думал!

На красивом лице мамы сияла удовлетворенная улыбка, наблюдая за выражением моего расслабленного рта. Однако, когда она сразу же заметила выпуклость на моих штанах, ее улыбка стала еще шире.

" Тебе нравится то, что ты видишь, малыш?" — спросила она, прежде чем обернуться.

Я непроизвольно вздохнул, увидев, как задняя часть ее трусиков исчезала между ее сливовыми ягодицами. Даже они были прекрасно оформлены и поддержаны.

Она засмеялась над тем, насколько я потерял дар речи, и это заставило меня вспомнить, как работают слова.

«Ты... Боже мой, мама! Ты выглядишь невероятно горячо!»- я запнулся.

Она грациозно подошла ко мне, ее бедра гипнотизирующе покачивались при каждом шаге.

"Спасибо детка. Я рада, что могу быть сексуальной для моей прекрасного любимого» — прошептала она, обняв меня за шею и притянув к себе для наслаждающегося поцелуя. «Я же сказала вам, что приготовил на сегодня кое-что особенное. И нет, это не только то, что вы видите на мне одетым. Становится намного лучше, поверьте мне. Но сначала, я думаю, тебе это понадобится"

Сказав это, она указала на стол. Только сейчас я заметил стакан с водой, стоящий рядом с маленькой тарелкой, на которой лежала таблетка, подозрительно похожая на Сиалис. Когда я посмотрел на нее, приподняв одну бровь, мама хихикнула.

"Я нашла их вчера, когда убиралв твою спальню в твоей квартире. Они твои. Итак, вы должны знать дозировку и можно ли ее принимать» — объяснила она, и я не смог удержаться от смеха.

Даже в этой ситуации она помнила о своих материнских обязанностях и не давала мне просто так старую синюю таблетку. Я взял его, схватил стакан с водой и запил.

"Хороший мальчик!" – выдохнула она, прежде чем подарить мне еще один жгучий поцелуй. Затем она взяла меня за руку и повела наверх, где мы остановились перед закрытой дверью нашей спальни.

«Теперь настоящий сюрприз внутри». - сказала она, начиная меня раздевать. «Но прежде чем я открою эту дверь, знай, что для нее это так же особенно, как и для тебя».

Я моргнул, услышав этот комментарий, но решил не просить разъяснений. Я скоро узнаю, о чем идет речь, а мой мозг был настолько перегружен плотской похотью, что я, вероятно, все равно не смог бы переварить больше информации.

Когда она раздела меня до шорт, она снова схватила меня за руку, открыла дверь и повела внутрь. Это был второй раз, когда мои глаза пытались оторваться от головы. Прямо перед нашей кроватью, лицом к двери, стояла Ева в наряде, который был почти точной копией того, что носила мама. Отличий было всего два.

Во-первых, ее наряд был белым, а не черным. Хотя мама была воплощением Греха, чистый белый цвет делал Еву символом невиновности. Если бы не второе отличие, которым являлись дополнительные аксессуары к наряду Евы.

Ее ослепляла шелковистая белая маска для сна, а ее руки были закреплены за спиной в приспособлении из белой кожи, которое связывало ее предплечья вместе, заставляя ее прижимать к нам свои веселые груди. Наблюдая, как она стоит там, я заметил, что ее рот открыт, ее тело слегка дрожит и она даже задыхается. Присмотревшись, я понял, что