— Я отдам ему Мелкумова в обмен на Джуру — пусть выдаст мне его.

— Сомневаюсь, что он согласится, — покачал головой Черненко.

— Твое дело передать, причем немедленно.

Только теперь стало понятно, почему Андропов снизошел до этого визита — он хотел присутствовать при разговоре Черненко с Рашидовым. Поняв это, хозяин кабинета снял трубку с одного из телефонных аппаратов, стоявших у него на столе. И спустя несколько секунд он уже разговаривал с Рашидовым:

— Шараф Рашидович, добрый день. Юрий Владимирович просил передать вам свое предложение: он готов пожертвовать Мелкумовым, но только в одном случае — если вы отдадите ему Джуру.

Сообщив это, Черненко замолчал, поскольку на другом конца провода повисла напряженная тишина. Однако Рашидов не столько обдумывал это неожиданное предложение, сколько приходил в себя, потрясенный услышанным. И ему требовалось время, чтобы собраться с мыслями. Наконец, он ответил:

— Передайте Юрию Владимировичу, что я друзей не предаю.

— Я так и думал, — произнес Черненко, и добавил: — Всего доброго!

Положив трубку, он взглянул на Андропова:

— Он отказался.

Не говоря ни слова, генсек встал со своего места и покинул кабинет. Глядя ему в спину, Черненко подумал: «Он нам этого никогда не простит».

Александр Бородин сидел в своем кабинете, когда к нему неожиданно зашел его начальник — Вилен Шеленцов.

— Александр Терентьевич, только что звонил заведующий отделом — срочно просит наши наработки по кандидатурам председателя нашей «конторы» в Узбекистане. Они у вас готовы?

Вместо ответа Бородин поднялся со стула и, открыв сейф, достал папку, где у него лежали упомянутые наработки, сопроводив этот жест пояснением:

— Как и договаривались, здесь все наши — «ближневосточники» и «азиаты».

Шеленцов взял папку и стал внимательно читать, поскольку ему предстояло вскоре давать начальству свои собственные пояснения по каждой кандидатуре.

— Михаил Турчак у вас открывает список не случайно? — поинтересовался Шеленцов, не отрывая взгляда от документа.

— Михаил Маркович недавно покинул кресло начальника «китайского», 6-го отдела, и находится в свободном плавании.

— Нет, у вас устаревшие данные — я слышал, что его собираются отправить резидентом в Токио, — сообщил Шеленцов и снова углубился в чтение. Но вскоре снова стал комментировать написанное:

— Лев Петрович Костромин вполне подойдет — он всего лишь год как в Афганистане в ранге первого зама в нашем Представительстве и, вроде бы, не прочь вернуться на родину. И перевод в соседний Узбекистан был бы неплохой рокировкой. А вот Леонид Павлович Богданов сейчас в ГДР. Он у нас, если мне память не изменяет, до этого служил в Тегеране?

— Совершенно верно — был резидентом там перед Костроминым, — подтвердил данные шефа Бородин.

— А Батраев у нас сейчас где?

— Борис Никодимович в Болгарии — первый зам руководителя Представительства. Перед этим был нашим резидентом в Исламабаде. Он вообще в этом списке самый возрастной — ему уже пятьдесят семь лет.

— Да, я помню, он начинал еще в начале шестидесятых — кажется, резидентом в Коломбо.

— Память вас не подводит, Вилен Игнатьевич, — похвалил шефа Бородин. — Именно поэтому я и не стал писать для вас их подробные биографии, ограничившись лишь краткой характеристикой.

— Спасибо за заботу о моей памяти, — все с тем же непроницаемым лицом молвил Шеленцов и вдруг спросил: — А зачем вы включили в список Гургенова?

— Вячеслав Иванович человек с достаточным опытом, ровно двадцать лет в органах. Он закончил «лесную школу» в том году, когда я в нее поступил — в шестьдесят четвертом. Работал в Исламабаде, хорошо знает Ближний Восток. Сейчас находится в свободном плавании — ждет нового назначения. Вот я и подумал…

— Зря подумали, — и Шеленцов исподлобья посмотрел на собеседника. — Гургенов — армянин, как и Мелкумов. Вряд ли наверху пойдут на такую рокировку — она того не стоит. Тем более в свете того, что «узбекское дело» передадут в Прокуратуру Союза, а там это следствие будет курировать Герман Каракозов, а он тоже армянин.

На самом деле все, о чем ему сейчас говорил шеф, Бородин прекрасно знал. Но он специально включил в список Гургенова, чтобы лично к нему не возникло подозрений в том, что он составлял свой список предвзято и с проузбекских позиций.

— А почему в вашем списке нет Владимира Александровича Головина? — поинтересовался Шеленцов.

— Так он же не наш — он бобковский, — ответил Бородин. — Да и возраст — шестьдесят один год.

Головин пришел в органы госбезопасности в годы войны — в октябре 1942 года. И к середине пятидесятых дорос до должности замначальника 5-го отдела (антисоветское подполье) в 4-м управлении (секретно-политическое). А начальник 5-го отдела тогда был Филипп Денисович Бобков, который теперь был зампредом КГБ СССР и рвался сместить Георгия Цинёва с должности 1-го зампреда. Головин в феврале 1961 года был переброшен в 8-й отдел ПГУ, ориентированный на работу на Ближнем и Среднем Востоке, а также в Африке. И проработал на этом направлении тринадцать лет. После чего снова вернулся под крыло Бобкова, ставшего к тому времени начальником 5-го управления (идеологического) — был назначен замначальника 3-го отдела (контрразведка в вузах). А с октября 1978 года Головин возглавил в бобковском управлении 7-й отдел (борьба с терроризмом). Исходя из всего этого, Бородин и не включил его в свой список. И, как оказалось, напрасно.

— По моим данным, именно Головин претендует отправиться в Узбекистан, если «пролетят» наши кандидаты, — сообщил Шеленцов. — И было бы лучше, чтобы он в нашем списке был — так мы прикроем себя от возможных нападок со стороны бобковского аппарата.

— Перепечатать список? — предложил Бородин.

— Не надо — я сам внесу фамилию Головина и отдам на распечатку машинистке, — ответил Шеленцов.

В это самое время на столе у Бородина зазвонил телефон. Александр поднял трубку.

— Здравствуйте, это я — Гульнара, — услышал он на другом конце провода еле слышный женский голос.

Краем глаза Александр заметил, как напрягся его начальник, продолжавший читать документ. Надо было каким-то образом сделать так, чтобы и девушку не вспугнуть, и гостя не насторожить.

— Здравствуйте, как добрались? — спросил Бородин, стараясь, чтобы его голос звучал естественно, без напряжения.

— Я сбежала из больницы, — ответила девушка.

— Где вы находитесь? — продолжал бесстрастно вопрошать Александр.

— У метро «Коломенская», рядом с кинотеатром «Орбита».