Может быть, говорю, – и не делаю. Ибо боюсь, что если оставишь меня, препобедит меня природа. Уверь меня, что Ты поможешь мне, трудящемуся, – и сумею убедить Еллинов, что перенесу наказание. Удостоверь меня, что Ты помилуешь меня, страждущего, – и впишусь в число борцов, стану с дружинами Еллинов, потому что труба призывает уже желающих из Еллинов, возвещает нашествие из Еллады на Персов, угрожает нам наказанием с запада. Боюсь, потому что ненавидишь Ты согрешающих, но ободряюсь, потому что за них Ты умер. Страшусь, потому что гнушаешься Ты людьми, преданными страстям, и плотскими; но имею утешение, потому что известна Тебе немощь природы. Как Творец знаешь, что сотворил. Как Судия знаешь, что промыслил. Ты дал мне природу неоскверненную, но отец мой Адам, покрыв ее великой нечистотой, сделал немощной. К нечистоте присоединил услаждение суетой, и теперь невольно несу наказание. В самую природу мою внесено тление, и вот, бедствую, обуреваемый в море. Помилуй меня как Творец, будь сострадателен к моей немощи, вочеловечившийся ради меня; не отринь меня по причине моих страстей, но рассей их, воззрев на стремление моего произволения. Не гнушайся по причине нечистоты, но воззри на рачительность дел. Если отвращаешься от меня по причине гнусных моих помыслов, то обрати взор на мой плач и на осуждение мной сластолюбия. Есть у меня произволение, но не знаю, есть ли и силы. Даю, что есть у меня. Если хочешь дать и то, чего не достает, воззри на мое расположение. Нищ я, скраденный змием; немощен я, связанный тлением; не имею сил, подавленный грехом. Утратил я дар Твой, и потому не имею совершенного благоразумия. Утратил я общение с Тобой, потому не знаю, куда иду. Ничего нет у меня. Если имею что, Ты, родившись, дал мне. Крайне нищ я; если же обогащусь, все это будет Твое дарование. И теперь оно Твое, и прежде было Твоим. Прошу только благодати. Исповедаю, что через Тебя спасусь, если только спасусь.

Знаю одного богача в Писании: будучи мудр и ведая Тебя, именовал он себя нищим. Если богатый приписывал себе убожество, взирая на Твою державу, то что скажу или что помыслю о себе я? Знаете вы человека этого. Евангелие пересказало вам притчу, как Господь изрек о нем. Всякий труд святых бывает для человека. Господь говорит: был человек богатый и, узнав о сокровище на селе, продал все и купил село (Мф. 13, 44). Другой то же делает для многоценного бисера, то есть жемчужин (Мф. 13, 46). И нам должно узнать, что особенного в том и другом, а также объяснить значение каждого. Оба они значат одно и то же. Но значение бисера требует краткого слова для объяснения. Поэтому и разберем сначала эту притчу.

Драгоценный бисер, находимый в море, стоит великой цены из-за самой трудности его добывания. Не снедь доставляет он, но похвалу, не наслаждение питием, но добрую славу. Великое число денег обременительно, а он облегчает тяжесть. Он мал, но многомощен; удобен для ношения; нетрудно уложить его на место. Легко его спрятать, но трудно найти. Таково и Небесное Царство; таково и Божие Слово, в кратком объеме премудро заключающее великую силу таин. Не в снедь предлагается, потому что оно не временное; не нищим назначено в употребление, но постигается обогащенными ведением. Из скудных добродетелью никто не может иметь его; бывает же оно достоянием совершенных.

В высоком доме есть ступени, по которым входят наверх; и в Евангелии есть различия между приближающимися к Богу. Нищ ты? Оно служит для тебя хлебом к утешению в нищете. Немощен ты? Оно питает тебя зеленью. Тучному дает горчицу, а у кого болит печень и кто страждет желтухой, тому подается вино. Иным предлагается вместо рыбы, иным вместо пшеницы. Для некоторых служит серпом, для некоторых же – секирой. Более грубым предлагается ячменный хлеб. И нож подает оно для рукодействия, бьет бичом из вервий, вразумляет жезлом, наказует тростью. Все это – ступени в Евангелии. Все это сказано в притчах. Ему известны и богатые добродетелью, и нищие, известны немощные и здравые верой. Знает оно и сильных, и расслабленных в благочестии. Многих убивает оно мечом, отсекая от идолов и отвращая нечестие от народа. Оно видит втайне, поэтому сводит с неба огонь, чтобы открыть сокровенное и истребить то, что восстает на разум Божий. Употребляет прижигания для тех, у кого в изнеможении существенные члены, и вредные страсти отдаляет от общего состава Церкви. Для недужных – оно врач; для подвижников – мздовоздаятель, для противящихся – судия, для неправедных – отмститель. Оно бывает попечителем бедных, промыслителем[359] для вдов. С мучителями обходится как царь, к смиренным приходит как брат, странников встречает как домашних, и сирот – как отец. Кто злословит по неведению, тем кажется оно невежественным. И хотя само по себе одно, но бывает всем этим, потому что может все, что ни захочет, и всякому дает полезный совет. Поэтому-то много в нем притчей. Поэтому-то различны значения. Ибо во всех изображается Один и Тот же Неизменяемый, но, подобно многострунной лире, различными способами достигающий полезного для всех. Знаю человека, который одновременно врач и плотник, кузнец и домостроитель, приставник дома и земледелец, надзиратель и учитель, серебряник и горшечник, повар и купец, и знает все иные художества. Но, занимаясь каким-либо одним из художеств, не изменяется в своей природе. Насколько же более неизменяем будет Бог, Который производит многое и избирает различное?

Говорю же это, чтобы предотвратить возражения, будто Господь и Человеком явился также образно, как во многих других Своих действиях. Иное дело – естество, иное – знание; иное – образ, иное – ипостась. Строителем и земледелателем, скудельником и кормчим, победителем и подателем необходимого бывает один и тот же; и не для каждого знания рождается, но, родившись единожды, с помощью упражнения производит требуемое каждым из этих искусств. Человек, родившись, чтобы произвести еще человека, не упражнением достигает этого, но естественно производит совершенного человека. Сын Божий не через упражнение научился, как явиться Человеком, но с помощью естества восприял на Себя Человека, чтобы стать тем,