что в тот момент, когда мы приехали сюда, и Влад, как умел, за мной ухаживал. Не давил, не принуждал ни к чему. Да, преподносил всё в своей манере, которую можно было истолковать как принуждение, но нет… он заботился.

Хочется разреветься от своего идиотизма, твердолобости и непробиваемости. У меня в голове такая мешанина, что кажется ещё чуть-чуть и начнётся неотвратимое расстройство психики.

Сижу внизу до самого рассвета. Не хочу пропустить отъезд Громова. Я должна сгладить свой поступок. Неправильно отпускать его так…

Увы, но организм имеет свои планы. Я просто отключаюсь, даже не заметив. А просыпаюсь далеко за полдень, понимая, что проворонила Влада. На столе передо мной лежит записка с парой скупых предложений.

«Приеду через неделю. Если что-то случится — звони».

С тяжёлым вздохом откладываю бумагу и плетусь в душ. И пару дней я просто гуляю по острову, пытаясь разобраться в себе. Наверное, Влад поступил правильно, дав нам побыть вдали друг от друга, и переосмыслить многие вещи.

А ещё я понимаю, что мне его не хватает. Каким-то непостижимым образом он смог приручить меня. Нет, о любви говорить точно не стоит, но какие-то чувства помимо злости и обиды у меня появились — это неоспоримый факт.

На третий день решаю, что можно уже и поплавать. Долго плескаюсь в бассейне, наслаждаясь тихим, тёплым вечером. Всё время поглощаю много еды, помня о словах Громова. Да, я изнурила свой организм. Постоянный стресс сказался не только на психике. Сейчас, оставшись наедине с собой и природой, я пыталась возродиться. Иногда садилась так, чтобы меня омывали тёплые солёные волны, прикрывала глаза и зарывалась пальцами в песок, вбирая в себя силу природы.

За всю неделю Влад не позвонил ни разу. Я, честно признаться, ждала. И чем ближе был его приезд, тем страшнее становилось. Что если я сама уничтожила все светлые чувства к себе? Что если его отношение безвозвратно изменится, и я реально смогу ощутить то, о чём неоднократно ему говорила, в чём упрекала при каждом удобном случае. Да, первое приглашение к нему было унизительным, но даже этот момент был понятен. Громов отыгрывался за оскорбления.

Но потом, когда я оказалась у него, он не стремился обидеть или указать на моё плачевное положение. Я сама всё время на него указывала. Мне хотелось чувствовать себя жертвой. Было психологически легче переложить весь негатив на Влада. Бесспорно, его вина во всей этой дикой ситуации имелась. Но и слова о том, что Рома самоустранился, я теперь не могла игнорировать.

Сегодня снова по обыкновению сидела в прибрежных волнах и медитировала, сосредоточившись на приятных ощущениях. Так разомлела и расслабилась, что не заметила чужого приближения. Вздрогнула, когда тёплые ладони легли на плечи.

— Вижу, тебе лучше, — тихо говорит Влад, смотря сверху вниз.

Я оборачиваюсь, но молчу, не зная, что уместно сказать.

— Лучше, — соглашаюсь, наконец.

— Это хорошо, — кивает он, тут же отходит и устремляется дальше, разрезая лазурные волны.

Странное приветствие. У меня внутри всё вибрирует от нехорошего предчувствия. Напряжённо наблюдаю за мужчиной. Он плавает около получаса, а потом проходит мимо меня, бросив:

— Пошли.

Встаю и плетусь за ним. Даже пляжную сумку с покрывалом на берегу забываю. Все мысли только о том, чего мне ждать от Громова.

Он тоже не оделся. Просто подхватил вещи и направился к вилле, дав мне возможность смотреть на его фигуру. Невольно отмечаю, как хорош мужчина. Широкий разворот плеч, узкая талия, длинные ноги. Сейчас впервые я любуюсь им. До этого всё было как-то вскользь, сквозь злобу и обиду.

— Тебе нужно принять душ? — интересуется он сухо, когда мы оказываемся в гостиной.

— Мне… — тяну ослабшим голосом.

— Иди. Потом можешь не надевать бельё. Спускайся прям так, — отдаёт он приказ, не иначе.

— Но тут служанка… — мне становится не по себе.

— Я её отпустил до завтра. Юль, не испытывай моё терпение. Я устал. Жду тебя здесь.

Плетусь на ватных ногах в спальню. В горле ком, ведь от бывшей теплоты в голосе мужчины не осталось ничего. Только лёд, который острыми гранями кромсает тело и душу. Что я наделала?

Глава 24

Юлия

Застываю перед мужчиной, пытаясь держаться уверенно, но это всё обман, и мы оба это понимаем. Средь бела дня нагишом под пристальным взглядом льдистых тёмно-голубых глаз. Хочется закрыться, но вместо этого смотрю на Громова почти твёрдо.

Потряхивает. Кончики пальцев колет, как будто я их в снег опустила. Судорожно сглатываю. Мужчина ещё пару секунд оглаживает меня взглядом, а потом кивает на низкий столик с колючим приказом:

— В коленно-локтевую.

— Влад…

— Ты хочешь находиться подле меня в определённой роли. Что же… мне под силу исполнить твоё желание, — звучит сухо. — Два раза повторять я не буду. Не исполняешь приказ — получаешь наказание. Всё просто.

Опускаю взгляд, пытаясь задушить слёзы бессилия, и подхожу к столику. Как же мерзко. Я обманулась насчёт Громова. Впредь буду умнее.

Медленно становлюсь на четвереньки, а потом опускаюсь на локти. Хочется сквозь землю провалиться. Боже!

По ягодице скользит его рука оглаживая округлость. Но лаской это назвать нельзя. Прикосновения жёсткие, жалящие. Слышу участившееся шумное дыхание мужчины. Его пальцы проходятся по промежности довольно чувствительно, грубо. Он останавливается, разводит складочки и поглаживает клитор. Как будто задумчиво. Именно так это ощущается. А потом надавливает на него практически до боли. Я вздрагиваю и резко выдыхаю.

Возбуждения нет. Влад должен это понимать. Я вся сжимаюсь перед ним, мечтая встать и убежать. Какое тут возбуждение?

Громов точно понимает, но и это его не останавливает. Он чётко выразил, как теперь будет проходить наше общение. Строго по контракту и ни шага в сторону.

Рядом со мной опускается небольшой сундучок, похожий на тот, в каком женщины иногда хранят косметику или украшения. Отщёлкивает замочек, и моё желание о немедленном побеге возрастает в разы. Я вижу различные вибраторы, наручники и другие приспособления и задерживаю дыхание, молясь, чтобы некоторые из них не пошли в ход. Слишком уж они пугают своими размерами или недвусмысленным назначением.

Я стараюсь не дрожать, вцепляясь до боли в край столешницы. А Громов намеренно играет на нервах. Он перебирает игрушки, задумчиво крутя в руках то одну, то другую. И останавливается на пробке в виде лисьего хвоста. Нет, пожалуйста, только не это. Слёзы начинают душить с новой силой.

Следом в руках мужчины появляется небольшой пузырёк. Он выдавливает из него густую смазку и растирает её пальцами по попке. Прикусываю до