Прошёл месяц, а я как будто деградирую. Сегодня ещё и состояние какое-то тревожное, с чем это связано, не могу понять. Внезапно раздался звонок мобильника. Это был начальник моей службы охраны.

— Слушаю.

— Владимир Андреевич, только что взорвался зимний сад, кто-то туда пронёс бомбу.

— Что? Юля?

В голове сразу пробежали нехорошие картинки. Это любимое место моей жены, и она каждый день примерно в это время там гуляла. Просила сиделку отвезти её туда и оставить одну.

— Юлия Николаевна не пострадала, а вот сиделка…— охранник на секунду замолчал. — Женщина в реанимации, она приняла весь удар на себя.

— Как это произошло? — я выдохнул, с женой ничего не случилось, хотя от этого легче не стало.

— Наткнулись на растяжку, — пробормотал охранник, а мне захотелось придушить его собственными руками.

— Растяжку, блядь? В моём доме? — заорал я на него. — Как могла попасть растяжка на мою территорию?

— Я…я…я. Простите, не знаю.

— Женя, в моём доме живут жена и ребёнок. Не дай бог, что-то с ними случится, ты первый за ними пойдёшь. Я сейчас приеду. Просмотрите все камеры, найдите, откуда растут ноги.

— Есть, шеф.

Я вскочил с кресла и побежал к автомобилю, минут через сорок уже подъезжал к особняку. Когда увидел масштабы трагедии, просто охренел. Забежал в дом. В зале на диване сидела Юля, рядышком, свернувшись калачиком, спал Пашка, а на полу около них похрапывал Пломбир.

Передвигаясь быстрым шагом, я почти сразу оказался около дивана.

— Как ты?

Я сел около жены и начал рассматривать каждый участок её тела, ища повреждения. Но кроме пары царапин и синяков, ничего не обнаружил и с облегчением вздохнул.

— Хорошо. Врач уже уехал, повреждений нет. Вов, я так испугалась, — из её глаз полились слёзы. Я прижал жену к себе, заключив в объятия.

— Милая моя, успокойся, всё хорошо. Не плачь.

— Всё хорошо? Ты серьёзно? Вов, моя сиделка попала в реанимацию, а если бы Пашка вошёл туда первым? Ты бы тоже сказал, что всё хорошо?

— Ну а что ты хочешь услышать, Юль? Я не знаю, как это получилось, но выясню.

— А тебе больше ничего не остаётся.

— Ты что, обвиняешь меня в этом?

— Уже не знаю, кого винить. Я так устала, Вов, от всего этого, — полушёпотом сказала Юля, а в меня будто дьявол вселился. Я вскочил на ноги.

— Я тоже устал от всего этого. У меня куча нерешаемых проблем, и с каждым днём к этой куче прибавляется ещё одна. И я не знаю, какую мне лопату взять, чтобы это всё разгрести. А ты постоянно отворачиваешься от меня. Я пытаюсь помочь, но ты же, как баран, упёрлась в одну позицию и прёшь.

— Значит, это я виновата, что меня сбили и что стала инвалидом? Я виновата, что тебе подложили взрывчатку и человек теперь на грани жизни и смерти, потому что взял удар на себя? Да я бы всё отдала, чтобы вернуться обратно к нашей с Пашкой прежней жизни.

— Ты что сейчас говоришь, жалеешь, что опять со мной?

— Я не знаю, Вов, — опустила она глаза в пол.

— Вот, значит, как, не знаешь. Хорошо, я тебя понял, Юль, — я развернулся и пошёл к выходу.

— Ты куда?

— Не ждите меня сегодня.

— Вов? — Я ничего не ответил и ушёл. Вышел на улицу, меня всего трясло от злости. Не знает она. Прекрасно. Я всё ради неё делаю, а она не знает. Хотя, может, Юля в чём-то и права, обвиняя меня во всём случившемся.

Обратно в офис я не поехал, а отправился в свою квартиру, которая располагалась в центре города. Сел за барную стойку, налил выпить. Открыл ноутбук и нашёл фотографии со времён института, где мы были ещё молоды и горячи. Жаль, что сейчас вся наша безбашенность и простота отношений скрылись где-то за дверьми взрослой жизни. Листая фотографии, наткнулся на ту, где мы втроём: я, Юля и Галя. Мы тогда отмечали День студента и изрядно надрались. Тогда у нас с моей женой случился первый секс. Я улыбнулся воспоминаниям и закрыл папку. Это уже в прошлом, а сейчас осталась только жестокая и злая реальность, которая крушит всё на своём пути.

Я взял в руки телефон и набрал номер, который красовался у меня первым в чёрном списке. Буквально через пару гудков трубку взяла Галя.

— Привет, — проговорил я первый.

— Вовка?

— А ты кого-то другого ждала?

— Нет, Вов, я так рада, что ты позвонил!

— Вечером занята?

— Нет.

— Тогда готовь ужин, приеду с бутылочкой твоего любимого вина, поговорить нужно.

— Ты что, серьёзно приедешь?

— Ну я же позвонил. И скинь мне свой новый адрес.

— Хорошо. Буду ждать.

— К шести вечера буду у тебя, — и я положил трубку.

Юля

Я помню, как очнулась и увидела перед собой белый потолок. Хотела пошевелиться, но не смогла. Тело меня не слушалось. Изо всех сил пыталась хотя бы пальцем пошевелить, но ничего. Всё тело ломило, и было так странно и страшно. Я не чувствую своё тело, не управляю им, но оно у меня болит. Как такое может быть?

Когда была в темноте, слышала разные голоса, которые говорили обо мне. Слышала голос Вовы, от него становилось спокойнее, а когда голоса пропадали, я погружалась во мрак. Там бродила по чёрному лесу, полному сухих деревьев, и было так холодно и страшно, что не передать словами.

В один из этих дней хождения среди деревьев, встретила маму и отца. Они были счастливы, на их лицах сверкали улыбки. Родители держали друг друга за руки, и от них исходило сияние. Я помню, как хотела взять мамину ладонь, но она не дала её. Сказала, что нам ещё рано встречаться и я должна идти к своему сыну.

И вот сейчас сижу в этом кресле и смотрю, как Пашка играет в машинки. Их у него отбирает Пломбир, прося для себя хоть чуточку внимания. Я улыбаюсь. Мой мальчик счастлив и здоров, а что будет со мной, это не важно. Главное, что у него всё в порядке.

Было страшно находиться в этом доме после покушения. Не знаю, кто это делает и зачем, но явно не просто так. А ещё Вова ушёл, не сказав ни слова. И я виню себя за это. В гневе и беспомощности мы говорим много всего, о чём потом жалеем. К сожалению, эти слова не вернёшь, и теперь мне приходится сидеть здесь одной и наблюдать, как играет мой сын.

Первое время я боялась, что Вова бросит меня, нас. Зачем здоровому мужчине нужна жена-калека? Но он не бросил, он вместе со мной борется, переживает. Вижу вопрос в его глазах, почему не принимаю от него помощь. Почему выбираю для этого чужих людей. Ответ простой, но я не могу его ему озвучить. Мне просто стыдно. Стыдно, что он будет мыть меня везде, кормить с ложки, как ребёнка, расчёсывать волосы, одевать. Он и так уже не смотрит на меня как на женщину, в его глазах я калека, с которой нужно обращаться осторожно, как с фарфоровой куклой. А иначе при любых неправильных движениях я могу треснуть по шву.