– Не стоит звонить ради этого. Расскажешь мне обо всем вечером.

– Почему?

И вновь она замялась:

– Я уезжаю сразу после тебя. Меня весь день не будет дома.

– Что происходит? Куда ты уезжаешь?

– Да так, нужно побывать и тут, и там. А мне ты разве докладываешь обо всех своих делах? – спросила она.

Ах вот оно что! Опять эта загадочность. Озадаченный подобной таинственностью, Ним ощутил приступ ревности, но тут же взял себя в руки: Руфь права! Она всего лишь напомнила ему о существовании многого, о чем он ей не рассказывал.

– Всего тебе хорошего, – сказал ей Ним. – До вечера. Уже в холле он обнял ее, и они поцеловались. Губы Руфи были мягкими и нежными: тело под халатом было таким податливым. “Какой же я все-таки идиот”, – подумал Ним. Да, решено, сегодня ночью он займется с ней любовью.

Несмотря на поспешный уход из дома, Ним вел машину в деловую часть города не торопясь, в стороне от скоростной автотрассы, по тихим улочкам. Он хотел уже в машине обдумать ситуацию с клубом “Секвойя”, о котором упоминалось в утреннем выпуске “Кроникл Уэст”.

Хотя эта организация довольно часто подвергала “ГСП энд Л” прямо-таки ожесточенной критике, Ним был страстным ее поклонником. Объяснялось это очень просто. Жизнь свидетельствовала о том, что, когда такие гигантские промышленные компании, как “Голден стейт пауэр энд лайт”, действовали по своему собственному разумению, они вообще не уделяли внимания вопросам охраны окружающей среды или делали в этом отношении очень мало. Следовательно, возникала необходимость в действенной ограничительной силе. Клуб “Секвойя” выполнял именно такую роль.

Эта организация со штаб-квартирой в Калифорнии снискала широкую известность во всей стране своими умными и последовательными действиями в борьбе за сохранение того, что осталось от первозданных красот природы Америки. Почти всегда действия “Секвойи” были выдержаны в рамках этики, а аргументация была юридически оправданна и убедительна. Даже критики клуба не могли отказать ему в уважении. Одна из причин заключалась в том, что на протяжении восьмидесяти лет существования клуба его неизменно возглавляли люди самого высокого калибра, и эту традицию продолжала его нынешний председатель Лаура Бо Кармайкл, в прошлом ученый-атомщик. Госпожа Кармайкл была женщиной одаренной, ее авторитет признавали во всем мире, и помимо всего прочего ее и Нима связывали почти дружеские отношения.

Вот о ней-то он и думал сейчас.

Ним решил, что он непосредственно обратится к Лауре Бо Кармайкл и разъяснит ей все детали относительно планов строительства объекта в Тунипа и еще двух электростанций. Возможно, если он сумеет убедить ее в их необходимости, “Секвойя” не станет выступать против них или, по крайней мере, займет более умеренную позицию. Нужно постараться устроить встречу с ней как можно скорее, желательно даже сегодня.

Ним вел машину автоматически, не обращая внимания на названия улиц, и только когда ему пришлось остановиться в заторе, заметил, что находится на перекрестке улиц Лейквуд и Бальбоа. Названия ему о чем-то напоминали. Но о чем?

Внезапно он вспомнил. Две недели назад, в тот самый день, когда произошел взрыв и нарушилась подача электроэнергии, главный диспетчер показывал ему карту, где были отмечены дома с установленным в них специальным медицинским оборудованием. Цветными кружочками там были отмечены аппараты “искусственная почка”, кислородные аппараты, “искусственные легкие” и прочие подобные приспособления. Красный кружок на пересечении улиц Лейквуд и Бальбоа означал, что здесь живет человек, жизнь которого зависит от “искусственного легкого” или какого-то другого аналогичного прибора для поддержания дыхания. Оборудование было установлено в многоквартирном доме. Каким-то образом этот факт запал в память Нима: он даже запомнил фамилию этого человека – Слоун. Ним вспомнил, как, глядя на маленький красный кружок, он подумал: интересно, что собой представляет этот Слоун?

На перекрестке стоял только один жилой дом – восьмиэтажное белое оштукатуренное здание, скромное с виду, но в хорошем состоянии. Ним застрял в пробке как раз напротив него. На маленькой площадке перед домом разместилось несколько машин. Два места были свободными. Ним импульсивно свернул на стоянку и поставил свой “фиат” на одно из них. Затем он вышел из машины и подошел к подъезду.

Над рядком почтовых ящиков висели таблички с именами жильцов. Среди них значилось и “К. Слоун”.

Ним нажал на кнопку рядом с фамилией. Через несколько мгновений входная дверь открылась. Появился высохший старичок в мешковатых брюках и ветровке. Он посмотрел на Нима через толстые стекла очков.

– Вы звоните к Слоун?

– Да.

– Я привратник. У меня внизу тоже звонок.

– Можно увидеть мистера Слоуна?

– Такого здесь нет.

– А… – Ним указал на почтовый ящик. – Тогда миссис Слоун? Или мисс?

Непонятно, почему он принял Слоун за мужчину.

– Мисс Слоун. Карен. А вы кто?

– Голдман. – Ним показал удостоверение “ГСП энд Л”. – Правда ли, что мисс Слоун инвалид?

– Пожалуй, да. Но она не любит, когда ее так называют.

– Кем же мне в таком случае ее считать?

– Нетрудоспособной. Она тетраплегик. Знаете, чем тетраплегики отличаются от параплегиков?

– Кажется, знаю. Параплегии парализован ниже пояса, а тетраплегик полностью.

– Да, так и у нашей Карен, – сказал старик. – У нее это с пятнадцати лет. Хотите увидеть ее?

– Быть может, это неудобно?

– Скоро поймете. – Привратник шире открыл дверь, – Заходите.

Маленькая прихожая вполне отвечала внешнему виду здания: такая же простая и чистая. Старик повел Нима к лифту, жестом пригласил его войти и последовал за ним. Когда они поднимались, он вдруг заметил:

– У нас, конечно, не “Ритц”, но мы стараемся поддерживать здесь порядок.

– Это видно.

Латунная табличка лифта осветилась, раздался мягкий рокот. Они вышли на шестом этаже. Привратник прошел вперед и остановился перед дверью, выбирая ключ из большой связки. Он открыл дверь, постучал, а потом крикнул:

– Это Джимини. Я привел посетителя к Карен.

– Заходите, – ответил женский голос, и Ним оказался перед невысокой крепкой негритянкой с отчетливо асимметричным лицом. На ней был розовый нейлоновый халат, напоминающий форму медсестры.

– Вы что-то продаете? – Вопрос прозвучал очень любезно, без какой-либо враждебности.

– Нет. Я тут проходил и…

– Не важно. Мисс Слоун любит посетителей. Они шли по маленькому светлому вестибюлю, выходящему с одной стороны в кухню, а с другой – в некоторое подобие гостиной. В кухне преобладали бодрые желтые и белые тона, гостиная была окрашена в желтый и зеленый. Часть ее нельзя было разглядеть. Оттуда и послышался Ниму приятный голос: