Ничего особенного: майки, блузки, обувь, прочие предметы одежды, все маленького размера. Коробки от одежды и от обстановки для куклы Барби. Плюшевое зверье. Девочке, по моей прикидке, было лет семь: тем же окружала себя в этом возрасте Грейс. Я закрыл дверцу шкафа и направился в следующую спальню.

Здесь тоже обитала девочка, но постарше, лет пятнадцати. На плакате красовалась модная музыкальная группа; старых плюшевых игрушек хватало и тут, но все были покрупнее. Айпад на столике рядом с кроватью, здесь же сережки и прочая бижутерия, пузырьки с жидкостью для удаления лака, лак для волос, лосьон для тела.

Подойдя к стенному шкафу, я глубоко вздохнул и повернул ручку.

– Черт!..

Я сильно испугался, но выругался шепотом. Грейс все равно услышала.

– Папа? Что случилось?

Я достал телефон:

– Знаешь, иногда тебя просят убраться в комнате, а ты просто запихиваешь все в стенной шкаф, пока там хватает места…

– И что?

– Ты не одна такая.

Я убрал телефон. Мне на ноги свалилась куча одежды. Я положил фонарь на пол и запихал барахло обратно в шкаф, надеясь, что на джинсах, майках и нижнем белье отпечатков пальцев не останется – салфетки помешали бы мне навести порядок. Дверца кое-как закрылась.

В хозяйской спальне чулана Фиббера Макги не оказалось. Откуда я знаю имя этого персонажа? Я не успел застать старых радио– и телепрограмм про Фиббера Макги и Молли, зато мои дедушки и бабушки всегда вспоминали это имя, когда речь заходила о набитых шкафах. Стоило бедняге Фибберу открыть дверцу – и ему на голову валилась куча барахла. Слушатели и зрители помирали со смеху. Вот только мне сейчас было не до смеха.

Здесь тоже находился стенной шкаф, в который можно было войти, но от открывания его дверей моя голова не пострадала. Тут в отличие от детских шкафов все было аккуратнее, чем у детей, на полу лежал ковер, на ковре ничего лишнего. Обувь – десятки пар, преимущественно женская – стояла на полках. На ковре я насчитал четыре пары маленьких прямоугольных вмятин размером с костяшки домино. Мысленно соединив все их линией, получил квадрат со стороной в два фута. Поскольку я искал человеческое тело, долго думать об этих следах не приходилось.

Я вышел из чулана и обследовал смежную со спальней ванную комнату. Заглянул в ванну – не утонул ли кто там? И с чувством исполненного долга полез в карман за телефоном.

– Почти готово, – доложил я. – Осталось лишь оглядеться в подвале – и я вылезу. У тебя там все тихо?

– Да, – ответила Грейс. – Ты так и не нашел Стюарта?

– Ни его, ни кого-либо еще, милая.

– Слава богу!

По мне, с благодарностями лучше было пока повременить. Но я надеялся, что у нее имелись основания для оптимизма. Возвращаясь в подвал, я для порядка еще раз обвел лучом фонаря кухню, потом спустился вниз. Кроме комнаты отдыха, куда я залез сначала, внизу была котельная, прачечная и маленькая мастерская. На одной стене висели всевозможные инструменты, рядом находился отрезной станок со столом, сверлильный станок, прикрученный к верстаку токарный станок. К стене была прислонена алюминиевая лестница. Слабо пахло опилками, но на полу опилок не было.

У дальней стены располагался морозильный шкаф – мне по пояс высотой, длиной шесть футов. Сбоку горела желтая лампочка – свидетельство того, что морозильник включен.

– Только не это, – пробормотал я. Если не открыть морозильник сейчас, то потом я себе этого не прощу. Не возвращаться же опять в этот дом!

Я подошел, взял фонарь в левую руку, поднял его повыше, направил луч под углом и правой рукой открыл крышку.

Груда замороженной еды – вот что там лежало. Выходя из мастерской, я чувствовал воодушевление. Трупа в доме не оказалось. Обычно в описании свойств недвижимости этот параметр отсутствует, а зря!

Стюарта Коха здесь не было – ни живого, ни мертвого. Непонятно только, почему он не отзывается на звонки, если жив-здоров. Я мог предложить много причин, но первое место среди них занимала самая простая: просто он мерзавец, боящийся звонка девчонки, попавшей из-за него в ужасную ситуацию. Не хватает смелости признать, что наделал глупостей. Мысли о другом объяснении я гнал от себя. Это, первое, меня вполне устраивало. Но беда в том, что тогда оставались непонятными события в этом доме полтора часа назад.

Мне не давало покоя неприятное чувство. И не из-за попыток представить, что здесь произошло. Я что-то видел, и значение увиденного дошло до меня не сразу. Посветив в кухню по пути вниз, я кое-что заметил. Только в подвале я стал об этом думать. Что-то зацепило мое подсознание. Нечто лишнее. Кое-что на кухонном «острове». Вернее, не на нем самом, а сбоку.

– Папа, ты все? – спросила Грейс.

– Еще минутку! – откликнулся я.

Пришлось вернуться на первый этаж, встать у входа в кухню и посветить фонарем на основание «острова». Стороны у него были из деревянных панелей – похоже на осветленный дуб. Примерно в футе от пола красовалось пятно. Вернее, капли от чего-то, ударившегося о вертикальную поверхность и соскользнувшего вниз. В свете фонаря это можно было принять за соус для спагетти. Я присел и поднес фонарь ближе к пятну. Капли были свежими на ощупь. Я понюхал кончики своих пальцев и не почувствовал ни томатного запаха, ни аромата пряностей. У меня замерло сердце. Значит, здесь все же кое-что произошло. Утешало лишь небольшое количество крови. Хотелось думать, что пострадавший сумел покинуть место происшествия. Больница – вот куда нам теперь надо ехать! Милфордская больница!

Я вытер пальцы, скомкал окровавленный платок и сунул его в передний карман джинсов. Потом вынул из кармана сотовый.

– Доченька, я выхожу. По пути домой нам нужно будет заехать в одно место.

На самом деле я готовился к посещению двух мест. Сначала – больница, а потом, если Стюарта не окажется в отделении неотложной помощи, мы по пути домой проедем мимо его дома. Мы должны найти этого парня. Найти и выяснить, что с ним случилось.

– Грейс? Ты там? На обратном пути мы заглянем в больницу. Я нашел в кухне немного – совсем немного – крови.

Дочь не отзывалась.

– Грейс? Ты где?

Ответа не было. Я посмотрел на экран своего телефона. Связь прервалась. Я поспешил к окну кухни, проверить, стоит ли она под домом. Ее там не было. Я нашел ее номер и хотел позвонить, но не стал. Если дочь спряталась в кустах – в случае возвращения милфордской полицейской, вздумавшей проверить дом, – но забыла выключить в телефоне звук, мой звонок ей совершенно ни к чему. Даже сообщение придет со звуковым сигналом, который насторожит любого, кто окажется рядом с ней.

Я решил сбежать вниз и вылезти через подвальное окно. Но разумно ли это? Если вокруг бродит сотрудница полиции, то появиться перед ней таким способом значило бы скомпрометировать себя. Однако если кто-нибудь обнаружит разбитое окно и решит проникнуть в дом, я окажусь в западне.