– Но это же рыба. – Она выглядела искренне сбитой с толку. – Разве рыба не для еды?

Районный магистрат стояла на верхней ступеньке лестницы, глядя на переводчика. Вполне возможно, боясь что-нибудь сказать.

– Некоторые рыбы: – для еды. – Я подошла туда, где переводчик стояла одной ногой в воде. Но не эта.

Сложив руки чашкой, я вытянула их вперед. Слегка нахмурившись, что напомнило мне Длайкви, переводчик Зейат выронила рыбку в мои руки, и я быстро опустила их в бассейн, прежде чем она успела соскользнуть на землю.

– Эти рыбки – для того, чтобы на них смотреть.

– А вы не смотрите на рыбу, которую едите? – спросила переводчик Зейат. – И как вы определяете разницу?

– Обычно, переводчик, если они плавают в бассейне, подобном этому, особенно – в доме, то они – напоказ или домашние любимцы. Но поскольку вы не привыкли определять такое различие, возможно, будет лучше, если вы спросите, прежде чем съесть что-нибудь, не предложенное вам недвусмысленно в качестве пищи. Во избежание недоразумений.

– Но я на самом деле хотела ее съесть, – сказала она почти скорбно.

– Переводчик, – сказала районный магистрат, которая пересекла двор, пока мы с Зейат разговаривали, – есть места, где вы можете выбирать рыбу, чтобы съесть. Или можно отправиться к морю… – И магистрат стала рассказывать про устриц.

«Титанит» покинул двор, пока я была занята с переводчиком. Вполне вероятно, что он ушел из дома. Пять стояла рядом, вновь обретя привычный бесстрастный вид. Чувствующая мое внимание и пристыженная.

И кто был ответственным за эту перебранку? Корабль показывал Калр Пять, что говорить, но Пять не зачитывала послание корабля бесстрастно. Слова его появлялись в ноле зрения Пять почти в то же мгновение, как она говорила, и, хотя Пять слегка отклонялась от формулировок корабля, ясно, что оба они в тот момент были охвачены желанием сказать одно и то же.

Переводчика Зейат, казалось, захватила мысль об устрицах, районный магистрат говорила об их местах обитания в устье реки и о лодке, которую можно нанять, чтобы добраться до них. Было решено, что это состоится завтра. Я вновь переключила внимание на Пять. На корабль. Оба они наблюдали за мной.

Я знала, как Анаандер Мианнаи меняет мысли и пытается управлять чувствами. Я не сомневалась, что, когда «Милосердие Калра» лишился своих вспомогательных компонентов, все началось именно с этого. И я не сомневалась с учетом собственного опыта и событий нескольких последних месяцев, что «Милосердие Калра» посетила не одна фракция Анаандер Мианнаи и каждая как минимум попыталась навязать свои инструкции и запреты. «Эта ситуация меня уже давно подавляет», – сообщил он, когда мы встретились впервые, и, вероятно, больше он ничего не мог сказать. А «Милосердие Калра» был уязвим не только для Анаандер Мианнаи. Я обладала кодами доступа, способными обеспечить мне его повиновение, хотя и не столь универсальными, как те, которыми владела лорд Радча, поэтому применять их следовало с большой осторожностью. Но они у меня были.

Тот, кто мог стать капитаном, являлся, по-видимому, личностью, а не оборудованием. И ему но следовало (теоретически, по крайней мере) беспокоиться о том, что создатель и владелец изменит его мысли в соответствии со своими целями, не говоря уже о том, чтобы делать это противоречивыми способами.

– Я понимаю, – сказала я тихо, без всякого обращения, поскольку адресовала слова сразу и кораблю, и Калр Пять, пока магистрат и переводчик были заняты беседой, – что «Титанит» невероятно раздражает, и я в курсе, что он целыми днями пытался вывести тебя из равновесия. Но ты понимаешь, что я сделаю тебе выговор. Ты знаешь, что тебе следовало хранить молчание. И твоей обязанностью было не сводить глаз с переводчика. Не допускай подобного впредь.

– Сэр, – подтвердила Пять.

– И между прочим, спасибо за разговор с лейтенантом Сеиварден. – Пять знала в общих чертах о том, что произошло, она никогда не теряла связи с остальными членами своего подразделения. – Я думаю, ты хорошо справился с этим.

В медчасти на борту «Милосердия Калра» Сеиварден спала. Амаат Один с некоторой опаской повторяла вместе с кораблем правила и инструкции, потому что через несколько часов ей придется стоять на вахте за Сеиварден. Она уже знала все, что ей необходимо, и корабль всегда был рядом, чтобы помочь. Требовалось лишь формально показать это. А ей – напомнить самой себе, что она все знает. Экалу, которая стояла на вахте, по-прежнему дулась. Но после довольно удручающего разговора с кораблем Сеиварден удалось принести короткое, простое извинение, возложив вину не на кого-нибудь, а на себя и не потребовав ничего от Экалу взамен. Поэтому злости у Экалу поубавилось, она растворилась в ее опасениях, связанных с тем, что она неожиданно оказалась главной на корабле.

– Спасибо, сэр, – повторила Калр Пять. За корабль.

Я снова повернулась к переводчику. Разговор опять перешел с устриц на рыбу в бассейне.

– Ладно, – сказала магистрат. – Можете съесть одну рыбку.

Я не знала, испытывать ли мне облегчение или, наоборот, тревогу оттого, что переводчику Зейат понадобилось менее пяти минут, чтобы отыскать (и поймать) ту самую рыбку и проглотить ее, пока она продолжала извиваться.

Районный магистрат пришла на допрос Кветер. Это было неприятное, унизительное мероприятие, которое не стало лучше оттого, что следователь заверила: сама гражданин Кветер не будет ничего помнить о нем.

– От этого только хуже, – сказала Кветер, которую привели туда уже под воздействием препаратов.

– Прошу говорить на радчааи, гражданин, – велела следователь с апломбом, который наводил на мысль, что Кветер была не первой ее подопечной, использовавшей по большей части другой язык.

А я подумала: интересно, что бы она делала, если бы кто-то из ее подследственных говорил на радчааи очень плохо или с таким произношением, которого она не поняла бы.

Потом, в коридоре снаружи, районный магистрат, помрачневшая после того, что мы услышали, сказала:

– Капитан флота, я перенесла допрос гражданина Раугхд на завтрашнее утро. Она попросила свою мать стать свидетелем, но гражданин Фосиф отказалась прийти. – Помолчав, она добавила: – Я знала Раугхд еще ребенком. Помню, когда она родилась. – Она вздохнула. – Вы всегда правы во всем?

– Нет, – ответила я. Просто. Ровно. – Но в этом я права.

Я оставалась там, пока Кветер не отошла от воздействия препаратов, чтобы она знала наверняка, что я приходила. Затем я спустилась по холму к устью реки, где Калр Пять наблюдала за переводчиком Зейат, которая сидела на скамье с красными подушками, стоявшей на причале из черного камня, а гражданин извлекала для нее устриц из раковин. «Титанит», вернувшийся в наше жилище утром и севший завтракать без всяких объяснений или даже формального «Доброе утро», устроился рядом с ней, уставившись на серые с белым волны.