Отсюда было видно все. Включая и бистро.

* * *

Агент Поль Морен пришел раньше Лакост и ждал ее перед зданием вокзала, делая записи в блокноте.

— Вчера вечером я размышлял о том, что случилось, — сказал он, пока она открывала дверь, затем направился следом за ней в холодную темную комнату, где она включила свет и прошла к своему столу. — Мне кажется, убийца должен был включить свет в бистро. Я пытался пройти по своему дому сегодня в два часа ночи, но это невозможно. Темнота полная. В городе с улицы проникает свет уличных фонарей, но здесь ничего такого нет. Как он мог знать, кого убивает?

— Я думаю, если он пригласил туда жертву, то сомнений у него не было. Он убивал единственного человека в бистро.

— Это я понимаю, — сказал Морен, подтаскивая стул к ее столу. — Но убийство — дело серьезное. Тут нельзя ошибиться. Ведь жертва была убита сильным ударом по голове, так?

Лакост набрала пароль своего компьютера — имя ее мужа. Морен настолько погрузился в свои записки и размышления, что не мог проследить, какой пароль она набирает, — в этом Лакост не сомневалась.

— Не думаю, что тут все так просто, как кажется, — с серьезным видом продолжал он. — Я попытался проделать такое прошлой ночью. Ударил молотком по дыне.

Теперь она внимательно слушала его. И не только потому, что ей хотелось узнать, что произошло. Просто любой человек, который встает в два часа ночи, чтобы ударить молотком по дыне, заслуживает внимания. Возможно, даже со стороны медиков.

— И?..

— В первый раз удар прошел по касательной. Пришлось повторить несколько раз, прежде чем получилось то, что требуется. Ошметков получилось ужас сколько.

Морен на мгновение представил, что подумает его девушка, когда проснется и увидит растерзанную дыню. Правда, он оставил записку, но не был уверен, что это поможет.

«Это я сделал, — написал он. — Ставил эксперимент».

Наверное, стоило написать что-нибудь более определенное.

Но важность сказанного не ускользнула от агента Лакост. Она откинулась на спинку стула и задумалась. У Морена хватило ума помалкивать.

— И каковы ваши соображения? — спросила она наконец.

— Полагаю, ему пришлось включить свет. Но это было рискованно. — У Морена был недовольный вид. — Я этого никак не могу понять. Зачем убивать его в бистро, когда в нескольких десятках футов лесная чаща? Там можно убить хоть сотни людей, и никто не заметит. Зачем делать это там, где тело будет найдено, на виду?

— Вы правы, — сказала Лакост. — В этом нет смысла. Шеф думает, что это каким-то образом связано с Оливье. Возможно, убийца не случайно выбрал бистро.

— Чтобы подозрение пало на Оливье?

— Или чтобы уничтожить его бизнес.

— Может быть, это сделал сам Оливье, — сказал Морен. — А почему нет? Он, пожалуй, единственный, кто мог бы там ориентироваться в темноте. У него были ключи от двери…

— Ключи были у кого угодно. Кажется, в деревне не осталось ни одного человека, у кого не было бы ключей. А один комплект Оливье держал под вазой при входе, — сказала Лакост.

Морен кивнул, его это ничуть не удивило. Так жили в деревнях. По крайней мере, в небольших.

— Он определенно основной подозреваемый, — заметила Лакост. — Но зачем ему убивать кого-то в собственном бистро?

— Может, это случилось неожиданно. Может, в бистро проник бродяга, Оливье подрался с ним и убил, — сказал Морен.

Лакост молча ждала, куда заведут Морена его рассуждения. Он поставил локти на стол и, опершись подбородком на руки, уставился в пространство:

— Но это случилось посреди ночи. Если он увидел кого-то в бистро, то разве не должен был вызвать полицию? Или хотя бы разбудить своего партнера? Оливье Брюле не кажется мне человеком, который берет бейсбольную биту и в одиночестве бежит выяснять, что случилось.

Лакост посмотрела на агента Морена. При этом освещении, выхватывавшем из мглы лицо молодого человека, он был похож на идиота. Но таковым отнюдь не был.

— Я знаю Оливье, — заговорила Лакост, — и могу поклясться: он был поражен увиденным. Он был в шоке. Это трудно имитировать, и я совершенно уверена, что никакой имитации тут не было. Нет. Когда Оливье Брюле проснулся вчера утром, он никак не ожидал увидеть труп в своем бистро. Но это не значит, что он каким-то образом не вовлечен в это дело. Пусть даже против собственного желания. Шеф хочет, чтобы мы разузнали побольше про Оливье. Где он родился, где его семья, где он учился, чем занимался до приезда сюда. Нет ли у кого зуба на Оливье. Не рассердил ли он кого.

— Ну, тут больше чем рассердил.

— С чего вы решили? — спросила Лакост.

— Знаете, если я сержусь, то я никого не убиваю.

— Вы не убиваете. Но я предполагаю, что вы человек сдержанный. Если не считать происшествия с дыней. — Она улыбнулась, и Морен покраснел. — Слушайте, судить о других по себе — большая ошибка. Реакция других людей не похожа на нашу — вот один из первых уроков, которые преподает вам старший инспектор Гамаш, когда вы начинаете у него работать. А реакция убийцы тем более не похожа на реакцию обычного человека. Эта история началась не с удара по голове. Она началась много лет назад и с совсем другого удара. Что-то случилось с нашим убийцей. Что-то такое, что с нашей точки зрения может показаться незначительным, даже тривиальным, но для него этот удар был сокрушительным. Какое-то событие, резкое замечание, ссора, на которые большинство других людей даже не обратили бы внимания. Но убийцы смотрят на мир иначе. Они погружаются в свои мысли, они копят и хранят ненависть. И ненависть растет. Убийство — всегда дело эмоциональное. Запомните это. И никогда не думайте, что вам понятны мысли другого человека. Я уже не говорю о чувствах.

Таким был первый урок, преподанный ей старшим инспектором Гамашем, и первый, который она преподала своему собственному протеже. Да, для того чтобы найти убийцу, ты исследуешь улики. Но ты исследуешь и эмоции. Даже те, что вызывают отвращение, грязные и мерзкие. Ты погружаешься в эту муть. И тогда ты находишь свою добычу.

Были и другие уроки. Множество уроков. И она преподаст их ему.

Вот об этом-то она и думала на мосту. Думала и беспокоилась. Надеялась, что сможет передать этому пареньку достаточно мудрости, достаточно инструментов, чтобы схватить убийцу.

— Натаниэль, — сказал Морен, вставая и направляясь к своему компьютеру. — Имя вашего мужа или сына?

— Мужа, — ответила Лакост, немного растерянная.

Значит, он видел, как она вводила пароль.

Зазвонил телефон. Это была коронер. Она срочно хотела поговорить со старшим инспектором.

По просьбе старшего инспектора Марк и Доминик Жильбер устроили ему экскурсию по дому, и теперь все они стояли перед комнатой, хорошо знакомой Гамашу. Это была хозяйская спальня старого дома Хадли, комната Тиммера Хадли.