— Марта, принеси хлеба и молока, у нас в гостях мальчик!

Вошла пожилая женщина и поставила на стол тарелку с двумя толстыми ломтями хлеба, намазанными салом, и большую кружку молока. Юрек протянул руку, но вспомнил, перекрестился и только тогда начал есть. Он старался есть медленно, вежливо, но это ему не очень-то удавалось.

Все это время ксендз сидел, наблюдая за ним. Время от времени он покачивал головой и чему-то улыбался.

— Сколько тебе лет, сын мой?

— Наверно, девять, — сказал Юрек.

Ксендз начал задавать ему обычные вопросы, и Юрек отвечал. Кончив есть, он спросил:

— Может быть, кому-нибудь здесь нужен мальчик для работы?

— Попробуй в большом доме. Идем, я покажу тебе где.

Ксендз вышел с ним во двор.

— Вон там, в конце улицы, — показал он. — Если останешься в деревне, приходи ко мне.

— Хорошо, отец мой.

Ксендз благословил его, и Юрек пошел, хромая и опираясь на свою палку. Но теперь идти было все-таки легче. Он прошел мимо группы ребят, которые играли в футбол тряпичным мячом. Если бы не нога, он бы охотно присоединился к ним. Они увидели его, перестали играть и уставились на него. Проходя, он услышал, как один из них сказал:

— Видишь этого беленького? Я его знаю. Он пару раз играл с нами в футбол, когда я был в деревне у моих дядьев.

И добавил что-то шепотом.

— Не может быть, — сказал второй. — Я видел, как он вышел от ксендза.

— А я тебе говорю… — настаивал первый.

Юрек продолжал идти, не ускоряя шаг. Теперь он понимал, что в этой деревне он не может остаться. Он вышел за деревню, в поля, и продолжал идти. Он шел так быстро, как только позволяла ему больная нога. Время от времени он оборачивался, но никто его не преследовал.

В этот день Юрек впервые услышал, что его называют «беленьким», а не «рыжим». Он действительно стал светловолосым. Его волосы выгорели на солнце, а он об этом даже не знал.

С того дня Юрек понял, что его уже хорошо знают в этой округе. Поэтому он решил перейти на другую сторону Вислы и там попытать счастья. Когда его нога окончательно выздоровела, он вышел из леса и двинулся в путь. По дороге его обогнала телега, груженная мешками с мукой. Впереди сидели крестьянин с женой. Юрек приветствовал их своим постоянным «хвала Иисусу Христу» и спросил, едут ли они в сторону Вислы.

— Да, на мельницу, — ответил крестьянин.

— Подвезите меня.

Женщина оглядела Юрека и сказала что-то мужу.

— Да, — сказал крестьянин. — Залезай.

Юрек залез на телегу и улегся на мешки, согревшиеся на солнце.

Телега двигалась тяжело, качаясь на камнях дороги, и под эти покачивания Юрек постепенно уснул. Он проснулся, когда телега остановилась. Открыв глаза, он увидел, что телега стоит не возле мельницы на берегу широкой реки, а во дворе большого и красивого деревянного дома, украшенного резьбой. Вокруг дома и прилегающих к нему строений тянулась металлическая ограда, которая наверху заканчивалась колючей проволокой, чтобы во двор никто не мог залезть, а из двора никто не мог вылезти наружу. Юрек никогда не видел такой ограды вокруг деревенских домов. Это вызвало у него тревогу. Но было уже поздно. Приподнявшись, он увидел за собой закрытые ворота и немецкую охрану.

Он вспомнил. В таком доме в Варшаве находилось гестапо.

Крестьянин схватил его, стащил с телеги и, держа за плечо, завел внутрь дома. Солдат, который охранял вход, закрыл за ними дверь. Крестьянин отпустил Юрека и вошел в одну из комнат. Солдат показал в сторону кухни, приказывая Юреку идти туда. В кухне его встретила польская женщина. Она молча посадила мальчика за стол и поставила перед ним большую миску, полную мяса и риса. Юрек перекрестился и начал с жадностью есть. Прикончив все подчистую, он с облегчением вздохнул.

— Это была порция для двух больших мужчин, — со смехом сказала женщина, забирая у него пустую миску.

Он встал и посмотрел в окно. Невдалеке виднелся лес.

— Пани, — спросил он, — тут есть дорога в лес?

— Видишь этот барак? — сказала она и указала через окно на низкое деревянное строение. — За ним есть тропинка. Она ведет прямиком в лес.

Юрек выглянул в коридор проверить, можно ли убежать. Но у двери уже сидел другой солдат. Увидев Юрека, он схватил его за руку, стащил по ступенькам вниз, завел в подвал и запер. На полу подвала стояла вода, в которой плавали несколько поломанных ящиков. Юрек уселся на одном из них. Сидеть пришлось долго. Наконец дверь открылась, и тот же солдат показал ему на выход. Он провел Юрека наверх и постучал в одну из комнат. Услышав ответ, он завел Юрека внутрь, козырнул и вышел.

Юрек стоял в большой комнате. Перед ним, за длинным столом, сидел немецкий офицер — молодой, приятный на вид блондин. Его мундир украшали какие-то значки, а на фуражке, лежавшей на столе, под немецким орлом со свастикой выделялся рисунок черепа. За офицером на стене висел большой портрет Гитлера. Офицер без всякого интереса посмотрел на босого мальчика, одетого в лохмотья. Он встал с места, подошел и обратился к Юреку на плохом польском языке с сильным акцентом:

— Как тебя зовут?

— Юрек Станьяк.

— Ты еврей.

— Нет.

Офицер ударил его по лицу.

— Где ты живешь?

— Каждый раз в другой деревне, где для меня находится работа.

— Где твои родители?

— Их убили в начале войны.

— Как?

Юрек рассказал ему свою историю.

— И с тех пор ты так ходишь?

— Нет. Сначала те люди взяли меня в свою деревню. Но там хозяин сильно напивался и бил меня. Тогда я удрал. Я работал во многих деревнях. Если не дерутся, я остаюсь.

— Сколько тебе лет?

— Наверно, девять.

— Когда тебя били в последний раз?

— Сейчас. Вы.

Немец засмеялся:

— Я не имею в виду одну оплеуху.

— Наверно, месяц назад.

— За что?

— Зато, что коровы зашли на морковное поле.

— И тогда ты убежал?

— Да, в лес, с моей собакой.

— У тебя была собака?

— Да.

— Где она?