– Вы считаете, что древние славяне могли так глубоко философствовать? – засомневался Свирский.

– А что, если философию славянам подкинул кто-то другой? – в тон ему ответил президент.

Неожиданно спереди раздалось глухое ворчание булей. Авангард в лице послушника Цырена спешно возвращался к основной группе.

– Что там такое?

– Похоже на свет от грибов… Снова чертовщина начинается.

– Господин президент, обождите.

Но Коваль уже торопился вперед. Распихав плечами соратников, он замер. Спаренный тоннель вывел к очередной полукруглой площадке, но дальше, вместо унылого однообразия гулкой подземной кишки, открылась широкая развилка. Именно развилка, какие приходится встречать в самом обычном пустынном месте. Вместо относительно ровного, сложенного из плит пола, под ногами зашуршал гравий и песок, потолок резко взметнулся ввысь, причем так высоко, что не достал и свет факелов. Путь налево через дюжину шагов упирался в круглую дыру, забранную толстой решеткой. Не будь решетки, сквозь дыру мог бы проехать небольшой грузовичок. Орландо тут же отправился изучать новый искусственный объект и вернулся невероятно окрыленный. Он сообщил, что, судя по всему, решетка толщиной в руку отлита из стопроцентного железа, так же как и вечная колонна, которую он когда-то обнимал в центре Дели.

Кажется, кроме Коваля, никто не понял, о чем лопочет господин министр. Все смотрели направо. Там в сплошном монолите зияла трещина. А за трещиной светился город.

– Слыхал про меня? – насмешливо повторила Арина Рубенс. – Чего заткнулся, язык отсох?!

– Как не слыхать? – Наливка облизнул губы.

Про дочь Красной луны, загадочную ссыльную колдунью, ходило немало баек. Но не так страшны казались рассказы лесников, как возможность угодить в немилость к Кузнецу.

– Всему краю известно про село ваше, ссыльное, – повторил Степан. – Многим ты помогла врачеванием… Да только…

– Что, боязно со мной на Питер войной идти? Боязно во дворце жить? Эх вы, трусишки…

Качалыцики отвернулись от бывшего управителя, точно потеряли к нему интерес. Но Степан еще сильнее укрепился в мысли, что именно колдуны всю бучу и затеяли. Кто бы еще мог так споро веру в слабых людишках перевернуть?

– Не найдешь здесь хозяина, – угадал сомнения гостя полковник, или бывший полковник Гирей.-Присягать будешь позже. Здесь сидит человек, тебе незнаком. Называй его почтительно, имя ему Посланник. Он старше нас всех и сведущ в делах таких, о которых нам с тобой знать не положено. Посланник нам милость соизволил, вернулся с порогов, из келий, где зимовал… А как дальше править, сами решим, когда демонов раздавим.

– Согласен, – хрипло произнес Наливка.

Про Посланника он уже слыхал в городе: то ли Качальщик, переодетый из белого в серое шляется, лицо капюшоном укрывает, то ли сильный ворожей, из Озерников беглых, коих Кузнец на Ладоге разогнал. Сказывали, что много их еще по Руси по берлогам прячется. Такой мог народ за собой увлечь, это точно. А еще болтали, что, мол, Посланник – не один, что с ним помощники, зараза их не берет, и руку на них никто поднять не смеет, а уж бесы летучие и подавно в страхе от их волшебства праведного разлетаются.

«А ты врешь, собака, – про татарина Гирея Степан без злобы подумал. – Сам-то небось в главные генералы метишь, войско все под себя подмять хочешь!»

– Знакомьтесь.

Степана быстро передвигали от одного ночного сидельца к другому. Некоторых он хорошо знал и очень удивился, встретив в компании заговорщиков, но трое-четверо были вовсе незнакомы. Они будто избегали света и не притронулись к еде, не сняли капюшонов.

– Зови меня Посланник, – высокий мужчина сунул вялую, влажную ладонь. – Это мои друзья. Мы пришли оттуда, где люди живут счастливо без всяких президентов.

Наливка попытался заглянуть под капюшон, но ничего не получилось. Словно в последнюю секунду искра от очага попала в глаз. Посланник тем временем ловко отвернулся. Степану показалось, что выговор у этого мужика был не русский, а будто бы похожий на то, как говорят алтайцы, или буряты, или еще кто из этих, весной наезжающих в город. Но раздумывать долго не дали – подвели к главному Качалыцику. Как всегда с колдунами, возраст его определить было невозможно. Но вроде бы не старый еще.

– Прохор Третий, – буркнул колдун. У колдунов и имена-то чудные, вывернутые.

– Прохор Третий представляет на нашем Малом круге всю уральскую семью, – с лебезящим выражением произнес хозяин усадьбы. – Мы гордимся тем, что в тяжелые дни испытаний нас поддержал сам Хранитель таинств. Господину Прохору мы все челом бьем, чтобы отыскал спасение от бесов…

«Уральская семья – это далеко не все Качальщики», – встревожился Степан. По всему выходило так, что могли найтись и противники заговора. Очень сильные противники. Степан Наливка от людей надежных слышал, что президент Кузнец и сам, как Качалыцик, любую живность умеет приманивать. И что у него целая армия питерских булей, и Хранители памяти в дружках ходят…

– Беда с востока, а спасение на западе, – непонятно ответил колдун. – Мать-земля дыбом встает. Как пугало заломаем, так и приляжется в довольстве.

Хранитель таинств, ишь ты! Степан был далек от колдовских хитростей. Про Качалыциков по углам трепались, шепотом, крестясь. Много небылиц сочиняли про их волков говорящих, про клады заветные, про ульи пчел-убийц. Но, кажется, Хранителями таинств называли тех, кто выращивал летучих змеев, черных жеребцов и прочую колдовскую животинку.

«Малый круг», – повторил про себя Степан. В эту самую секунду во дворе грохнули выстрелы. Стреляли вверх, прямо сквозь сетку. Наливку передернуло, когда охотники кинули под ноги добычу. Пока что он не мог смотреть на то, что они кололи штыками.

– Что удивляешься, папа Наливка? – гоготнул полковник Гирей. – Может быть, ты думаешь, что сумел бы отсидеться у себя в имении? Нет, никто не отсидится. Тебе предлагают войти в Малый круг. Не тот круг, который насильно навязал гражданам самозванец Кузнец, а настоящее правительство, выбранное народом. Удивляешься, что я среди вас, а не с его генералом, в царском поезде? Генерал Даляр – он из казанских, да только забыл свои корни. А мои родичи в Крыму, я никого тут не предаю и не продаю! Скоро про крымский курултай все услышат, очень скоро. Скоро Крым скинет власть ненавистных киевских атаманов и вздохнет свободно… Но я обещал папе Саничеву и папе Лопате, что поддержу их, когда народ русский поднимет голову. Со мной много честных офицеров, не все продались.

Степан жал руки, наскоро знакомился с теми, кого раньше не встречал. Принесли мяса, блинов, чая. Только водку на стол не ставили, порешили на трезвую голову заседать. Наливка слушал молча, ждал, когда же Качалыцик Прохор про бесов летучих разговор заведет. Не мог вспомнить Наливка толком, что там бабка-повитуха про нечисть бормотала, не до нее тогда было. А после убили маму Куницу, прирезал кто-то…