она, забираясь ко мне на кровать. Сняв свой шарф, она положила голову мне на грудь.

— Да, ну, это многое объясняет… На самом деле, это объясняет все. Я проведу еще кое-какие исследования об этих агентах, которых Птицелов послал за ней. Может быть, у Лиама будет какая-то информация.

— Ты не можешь сказать ему, что я рассказала тебе. — Она быстро села.

— Я не буду. Но нам нужно получить больше информации. Кроме того, все их имена были в выпуске новостей. Даже президент опубликовал заявление по этому поводу. Они уже принимают меры предосторожности, охранники сказали, что у нас уже установлены камеры вдоль ворот. — И снова Лиам и Мел были на опережение, они могли заставить президента выдумать что угодно в их пользу и выдать это за «утечку информации».

— Отлично. Теперь они могут сосредоточиться на налаживании своих отношений, — пробормотала она, откидываясь на спинку кровати.

Это было нехорошо.

— Коралина… — Медленно произнес я. Она что-то замышляла, я видел это в ее красивых, глубоких карих глазах.

— Послушай, Лиам зол на нее за то, что она не обратилась к нему…

— И имеет на это право, — быстро оборвал я ее.

— Что? Ты на его стороне? Разве ты только что не сказал, что понимаешь ее?

О черт. Приехали.

— Да, в этом есть смысл, но было бы разумнее работать вместе, как семья. Она стала отшельницей.

Ее глаза расширились, и я понял, что влип. Зачем я вообще открыл свой гребаный рот?

— Она не была отшельницей, ее похитила ее мать-психопатка, о существовании которой, нужно ли мне напоминать тебе, она даже не знала.

— И я это понимаю. Но если ей удалось шпионить за Итаном, то она могла бы, по крайней мере, послать мне СМС. Лиам провел пять месяцев в тюрьме.

— Ох, плак-плак, — она нахмурилась, скрестив руки под своей пышной грудью, и я не мог оторвать глаз от нее. — Разве не ты тот, кто сказал мне, что он в любом случае фактически заправляет тюрягой?

Тюрягой?

— Да, но это не меняет того факта, что его заперли, обыскали с раздеванием, подвергли словесным оскорблениям и, что хуже всего, держали вдалеке от его сына. Мел, по крайней мере, видела Итана. Лиаму было отказано в фотографиях.

— Он мог бы увидеть Итана, если бы попросил, но нет…

— Он не хотел, чтобы его сыны привозили в тюрьму, и если бы мы поменялось местами, я бы тоже не хотел. Это неподходящее место для ребенка, не говоря уже о Каллахане.

— Кто-то может возразить, что этот дом — неподходящее место для ребенка, — пробормотала она, хватая книгу с прикроватного столика.

Стиснув зубы, я встал с кровати и снял галстук.

— Я притворюсь, что ты этого не говорила. Я не говорю, что Мел полностью права, потому что это не так, но и Лиам тоже. Все произошло так быстро, и они сделали то, что у них обоих получается лучше всего, они полагались на себя. Для них это как режим по умолчанию.

Отбросив рубашку в сторону, я потянулся, но, обнаружив, что она снова на меня смотрит, я подмигнул ей, заставляя ее прийти в себя.

— Все в порядке, просто скажи это: я сексуальна, и ты это знаешь.

Закатив глаза, она кивнула.

— Прекрасно. Я сексуальна, и ты это знаешь. Я назвала этот образ «шик на длинный день».

— Это не то, что я имел в виду, — надулся я, и она рассмеялась.

— Ты когда-нибудь не был на стороне Лиама?

— Да, там было темно и страшно, и я туда не вернусь, — я попытался сказать серьезно, на что она только еще больше рассмеялась надо мной.

— Я никогда не пойму твоей бесконечной преданности ему. Не пойми меня неправильно, Лиам великолепен, когда он не ведет себя как задница, но все же… — Она еще немного откинулась на подушки.

Я думал о том, как лучше всего это объяснить.

— Он просто тот самый. Не в религиозном смысле, как полубог, хотя я бы не стал отрицать, что он так о себе думает. С тех пор как мы были детьми, у него всегда был план, и даже если все шло не так, как он планировал, ему все равно удавалось выйти победителем. Как и вся эта история с тюрьмой, все, кто плохо отзывался о нем, не только должны перед ним извиниться, но и запятнали свою репутацию. Он всегда выходит победителем. Ты не можешь не уважать такого человека.

— Да, — вздохнула она, и я наблюдал, как поднимается и опускается ее грудь. Она выглядела бы чудесно, если бы не эта чертова рубашка.

— Как бы я ни уважал Лиама, я бы предпочел, чтобы его лицо больше не было на твоей груди, — я указал на ее футболку.

Кампания «Свободу Лиаму» теперь, наконец, может быть прекращена. Она посмотрела вниз и пожала плечами, прежде чем снять его и бросить в меня, обнажив желтый лифчик, который был на ней. Я чуть не застонал при виде его. Яркие цвета всегда потрясающе смотрелись на ее коже.

— Уже поздно? — спросил я. Я хотел сорвать все с ее тела прямо сейчас.

Она ухмыльнулась и подала мне знак пальцем подойти. Забравшись обратно на кровать, я поцеловал ее живот, когда ее ноги обвились вокруг меня.

— Ещё нет, — прошептала она, как только я добрался до ее губ.

— Ради любви к Богу, Коралина. — Я хотел услышать ее крик и почувствовать, как она извивается подо мной, когда я врезаюсь в нее. Я хотел свою гребаную жену, и я хотел ее сейчас. Почему она мучает меня?

Поцеловав меня в нос, она провела рукой по моей спине.

— Ты поговоришь с Лиамом…

— Коралина…

Она заглушила мои протесты поцелуем.

— И я поговорю с Мел. Ты прав, они оба твердолобые, и им нужно выплеснуть душу, только не друг на друга. Ты поможешь ему, а я помогу ей. Он прислушивается к тебе.

— Разве Седрик не может этого сделать? — Пробормотал я,