В ответ он кивнул.

— Да, Помрой знал, кто отец его жены. Похоже, она сказала ему в прошлом году, в самый разгар его ссоры с сенатором: думала, это сделает его более сговорчивым.

— И помогло?

Уинтерс вздохнул.

— Важный вопрос.

— Есть еще более важный: знали ли они о завещании?

— Пройдет немало времени, прежде чем нам удастся это выяснить, — мрачно буркнул лейтенант. — Пока что оба отрицают, но…

— Но вы думаете, что они знали.

Он кивнул.

— Завещание составлял губернатор, а он поверенный Помроя и его старый друг.

— Это не очень здорово с его стороны.

— Ну, тут нет ничего особенного.

При воспоминании о нажиме на мое колено в соборе у меня родилась идея:

— Думаю, я смогу кое-что выяснить у миссис Помрой.

Пришлось все рассказать, и лейтенанта это заинтересовало.

— Это могло бы оказаться весьма полезным. И позволило бы нам практически закончить обвинение, которое выдвинуто против Помроя: двойной мотив, орудие, возможность.

— Хотя есть еще двое подозреваемых.

— Кто?

— Холлистер: они с сенатором были замешаны в какие-то темные дела. И Ленгдон, напоминающий фанатика.

Я рассказал про странную цитату, но для него это было слишком неопределенно. Что же касается Холлистера, мы оба согласились, что как убийца он не смотрится. Если у него были делишки с сенатором, он прежде всего позаботился бы убрать из кабинета все компрометирующие документы. Пообещав поговорить с миссис Помрой, я оставил Уинтерса продолжать уныло рассматривать завещание.

С чувством полного неверия в свои силы я смотрел на пишущую машинку, когда раздался стук в дверь.

— Войдите, — буркнул я.

Руфус Холлистер нерешительно просунул голову в комнату.

— Можно?

— Конечно, — я жестом показал на кресло напротив. Он сел с жалобным стоном, весь при этом сморщившись. Свет падал на меня сзади; я напрягся, готовый сразу закричать, если он вытащит пистолет или что-нибудь в этом роде.

Но если Руфус и был убийцей, то в данный момент у него не было настроения убивать. Он еле мог связать два слова.

— Я проходил мимо, — пробормотал он.

— Если я найду выпивку, то немедленно предложу вам.

— Все в порядке. Я уже выпил несколько рюмок; может быть, даже лишнего, — он снова глубоко вздохнул, потом снял очки и протер глаза. Только сейчас я заметил, какие они маленькие.

— Газеты еще не знают? — спросил я, напомнив тем самым, что прежде всего я занимаюсь рекламой и сбором информации.

— О чем? — заморгал он.

— О завещании! О миссис Помрой.

— Еще нет. Думаю, им сообщат завтра.

— Миссис Роудс пыталась что-то предпринять, чтобы эти новости не попали в газеты?

— Вы, как и я, прекрасно понимаете, что такого рода новости невозможно сохранить в тайне.

— Понимаю. Просто интересно, пыталась ли она это сделать.

Руфус пожал плечами.

— Я ее не видел с тех пор, как огласили завещание.

Последовала продолжительная пауза. Мне было интересно, когда он доберется до сути: ведь ясно, что пришел он не просто так. Но он молчал и отсутствующим взглядом смотрел на дверь. Казалось, он изрядно пьян.

Начиная нервничать, я спросил:

— Как вы считаете, я мог бы оказаться чем-то полезен для семьи? Я имею в виду общение с прессой?

— Что? Ах нет. Боюсь, теперь это от нас уже не зависит, — он снова надел очки и посмотрел на меня, с трудом постаравшись собраться. — Вы ведь будете писать обо всем этом?

Я кивнул.

— Для газеты «Глоуб».

— Я хотел бы, чтобы перед публикацией вы показали мне материал.

— Конечно, если мне удастся обнаружить что-нибудь, о чем стоит написать.

— Вам удастся, — зловеще хмыкнул он. — Скоро, очень скоро.

Я еще подождал, но он снова поплыл.

— Скажите, — спросил я, — Помрои раньше часто здесь бывали?

Он покачал головой.

— Сам Помрой приезжал редко. Миссис Помрой… достаточно часто.

Это для меня оказалось неожиданностью.

— Мне кажется, она говорила… или кто-то еще говорил, что они никогда здесь не бывали. Ни он ни она.

— Она бывала здесь часто.

— И хорошо знала привычки сенатора?

Руфус кивнул, понимая, к чему я клоню, но отказался мне помочь и сменил тему.

— Вы с Элен — старые друзья, да?

Я подтвердил.

— Она сделала своего отца глубоко несчастным, ужасно несчастным, — Холлистер хрустнул пальцами. Настала моя очередь недоумевать, к чему он клонит. — Ее жизнь — не пример для подражания.

— Вы серьезно?

— Одно время он угрожал не оставить ей ни цента.

— Вы имеете в виду, когда она вышла замуж?

— Позднее… В прошлом году, когда она устроила скандал в Нью-Йорке.

— Пожалуй, я не мог бы осудить его.

— Бедняга: ему пришлось так много пережить…

— Почему он от нее не отрекся?

— О! Вы же ее знаете. Месяц назад она приехала сюда, и у них произошла ужасная ссора. Думаю, она угрожала раз и навсегда его опозорить, если он не даст ей денег, нужных позарез…

— Это похоже на Элен.

— А что он мог поделать? Она же его плоть и кровь!

— И он собирался выставлять свою кандидатуру в президенты…

— Совершенно верно. У нее своя жизнь… Мы все надеялись, что она покинула нас навсегда, и были удивлены, когда она вернулась. Зачем она это сделала?

— Что именно?

— Зачем вернулась?

— Не имею представления. Но мне казалось, это недурная мысль. Просто мы оба выпили.

— Так в этом и была причина?

— Она много пьет, — добавил я, хотя в этом не было необходимости; а мистер Холлистер все никак не мог добраться до сути дела.

— Кстати, — неожиданно спросил он, — есть у вас какие-то соображения по поводу того, кто толкнул вас вчера вечером?

Я покачал головой, потом мне в голову пришла довольно дерзкая идея.

— Я не видел, кто это был, — сказал я, а потом медленно добавил, глядя на него в упор, — но у меня есть некоторые соображения на этот счет.

Я не смог бы объяснить его реакцию: он побледнел, но я не знал, было это чувство вины или удивление.

— Вы что-то видели? — спросил он.

— Всего лишь мелькнувшая перед моими глазами картина. Я не могу сказать наверняка, но у меня есть неплохая догадка.

— Кто, как вы думаете, это был? — Он присел на край кресла, часто и хрипло дыша.

— Не могу вам сказать, — ответил я, наблюдая за его реакцией, но не заметил ничего, кроме возбуждения.

— Будьте осторожны, — наконец сказал он. — Будьте осторожны, общаясь с полицией. Последствия могут быть очень серьезными.

— Я знаю, что я собираюсь делать, — сказал я, не теряя уверенности.

— Я тоже на это надеюсь. Кстати, сенатор с вами говорил о своих семейных делах?

— Нет, почти нет; немного говорил про Элен, так