Неужели за все свои годы, эта дама так и не научилась скрывать свои эмоции? Хм… Ну ладно, ей же хуже. Теперь мне даже почти не интересно проверять книги. Наверняка, она воровала. Но убедиться все же стоит.

Как говорил мой дядюшка: «Семь раз проверь, один – обвини».

Тем временем сырые дрова продолжили дымить, а ходу дыму не было – задвижку-то мы закрыли.

Я бросила взгляд на дверь.

— Я советую тебе побыстрее разобраться с этим дымом. Знаешь, очень тяжело потом вывести запах гари из вещей.

После этих слов я поднялась и, взяв Эрику за руку, пошла в свои покои.

— Знаешь… - тихо проговорила она. — В такие моменты я тебя боюсь.

Я только отмахнулась да улыбнулась шире.

— В такие моменты я сама себя боюсь.

***

Девушка возвращалась в свою комнату, все еще пребывая под впечатлением от того представления, что устроила Лиса.

Ее подруга, хоть и не любила слышать об этом, но была очень похожа на своего дядюшку. Тот тоже был на вид безобидным одуванчиком, которого разве что ленивый не обидит. Но попробуй только его тронуть, и ты встретишься лицом к лицу с очень опасным врагом. Таких врагов лучше не иметь.

Лиска была еще слишком молода для подобного, у нее почти не было связей, что делало бы ее опасной. Но она могла становиться жестокой, и даже не задумывалась об этом. Она не задумывалась, но не каждый смог бы спокойно смотреть на дрожащую, задыхающуюся от дыма женщину и угрожать ей облечением в воровстве.

Эрика бы точно не смогла.

А этот ее тон, когда Габриэль говорила, а этот ее взгляд… Внутри нее будто бушевал огонь, сдерживаемый только юным возрастом.

На самом деле… Эрика не желала бы перейти дорогу подруге даже сейчас, чего уж говорить о более зрелом возрасте.

Пребывая в таких мыслях, девушка дошла до комнаты и отворила дверь. Она едва не споткнулась о стопку книг, лежащую недалеко от порога.

Эри нахмурилась и наклонилась. Посмотрев названия и пролистав содержание, она не смогла сдержать мягкой улыбки.

Алек подарил ей книги о том короле с ледяным сердцем, и это в свою очередь не могло не заставить броню вокруг ее собственного сердца дать трещину.

***

Стол был очень длинным. Я прикидывала сколько человек на него поместится, если положить их по очереди. И по всем мои расчётам выходило, что влезет их никак не меньше десяти, а может и больше.

И все бы ничего, но мы с Малкольмом сидели по разные концы этого стола.

Муж сидел, чуть прикрыв глаза, на лице его царило неизменное спокойное и отстраненное выражение. Его изящные руки, держа нож как истинный аристократ, разрезали прекрасно приготовленный бифштекс. Рядом с ним его креслом застыл каменным изваянием лакей, готовый в любое мгновение сорваться с места и выполнить любую просьбу своего господина.

Я вздохнула и подперла кулаком щеку.

— Что-то не так? — не поднимая глаз от тарелки, спросил Малкольм.

— Что-ты! — преувеличенно беззаботно воскликнула я. — Я вполне привыкла обедать с человеком, сидя от него на расстоянии пушечного выстрела.

— Пересядь, — проговорил он и, посмотрел мне в глаза.

Он совершенно не понимал, в чем корень проблемы.

— То есть? – я прищурилась. — Ты не специально отсадил меня на другой конец мира?

— Нет.

Иногда эта его немногословность просто вымораживала меня.

— Прекрасно!

Я с ужасающим скрипом, который прямо-таки громил атмосферу возвышенного вкушения пищи, отодвинула кресло и встала.

— Миледи, позвольте я перенесу ваше кресло, куда вам будет угодно, - прошелестел рядом со мной слуга.

Я фыркнула.

— Не утруждайся.

Схватившись за спинку сидения, я с не менее ужасным скрежетом, чем раньше поволокла стул к тому месту, где сидел мой муж. Тот наблюдал за этим, чуть приподняв бровь.

Когда же мое кресло очутилось по правую руку от него, и я села, сдувая с лица упавшую рыжую прядь, Малкольм проговорил:

— И зачем нужно было создавать столько шума?

Я пожала плечами.

Не говорить же ему, что меня вся эта обстановка торжественного приема и нерушимого этикета просто убивала. Не привыкла я так обедать. Должны же хоть какие-то звуки разрушать эту холодную тишину, пусть даже и неприятные.

— Ко мне приходила миссис Гейл, - продолжил он.

Я нахмурилась и с силой вонзила вилку в отрезанный кусочек мяса, едва лакей перенес мне мою тарелку.

— И что же?

— Она сказала, что ты едва ли не спалила дворец.

— А ты верь всему, что тебя говорят! — фыркнула я обиженно.

— Мне все равно. Воспитывай слуг как тебе угодно. Но я бы попросил тебя воздержаться от членовредительства.

— К слову об этом… Как бы ты отнесся к тому, если бы узнал, что слуги у тебя воруют?..

Повисла тишина. Я исподлобья посмотрела на лакеев, которые вдруг присмирели и вжали головы в плечи. Один из них поправил ворот ливреи, будто ему стало жарко. А может так оно и есть, всем известно, что при волнении температура в комнате будто поднимается.

Хм…

Неужели все нашло настолько далеко, и монеты кладут все в карман не только высшие слуги?

— Мне все равно, — проговорил Малкольм.

Лакеи выдохнули. Я нахмурилась.

— Почему? — мой требовательный взгляд впился в лицо муженька.

— Не думаю, что они берут больше, чем им нужно. Если бы я обнаружил воровство, я бы поднял им пособие.

Моя челюсть с громким стуком ударилась об пол.

— Но… — я открыла рот, но слова от потрясения не шли. — Но…

И вдруг Малкольм улыбнулся как-то совсем беззаботно, и от этой его улыбки дар речи спрятался еще глубже и не собирался обретаться еще очень долго.

— Габриэль, ты знаешь мой месячный доход?

Помня о том, что дара речи все еще не было, я не стала как дурочка сидеть с распахнутым ртом и мычать. Я поступила мудрее и просто покачала головой.

Малкольм оперся скулой на изящно сложенные пальцы и посмотрел на меня.

— Три государства платят мне по договору о ненападении. Лорды в моем герцогстве платят налоги с торговли и добычи камней в горных шахтах. В моей собственности золотой рудник и шахты по добыче угля. И наконец налоги с горожан, правда они весьма скромны.

Дар речи зажмурила глаза, до кучи прикрыл их ладошками и с воплями спрятался где-то