— Только предупреждаю, ограничиться поцелуем я не смогу, мне потребуется гораздо больше.

— Мне тоже, — шепнула Бекки, не сводя с него взгляда. — Кажется, я все-таки решусь приобщиться к настоящей эротике.

— А можно и я приму в этом участие? — лукаво прищурился Джилл.

Бекки сделала вид, что обдумывает его слова.

— Тебе в самом деле хочется?

— Просто жажду! Особенно с тобой.

Она вздохнула.

— Ох, трудно бороться с желаниями…

— И главное, незачем.

Нежно обняв Бекки, Джилл прижал ее к своей груди. Букет в ту же минуту упал, розы рассыпались по полу. А Бекки замерла, держась за плечи Джилла и слегка запрокинув голову. Несколько мгновений оба всматривались друг другу в глаза, потом Джилл наклонился и припал к губам Бекки.

Спустя минуту-другую они оказались в постели, и Бекки смогла наконец осуществить желание, возникшее еще прошлой ночью, — приласкать Джилла так же, как он ласкал ее. Некоторое время тот позволял ей это делать, но, когда страсть достигла определенной черты, перехватил инициативу. Повернув Бекки на спину, властно раздвинул бедра и медленно вошел во влажную горячую глубину. Последовало несколько мгновений блаженства, которое неуклонно нарастало вплоть до того момента, когда Бекки и Джилл почти одновременно не вскрикнули на пике сказочного удовольствия…

Они объявили помолвку. Правда, торжеств не устраивали, просто известили родню и друзей. Больше всех обрадовалась Айрин.

— Я знала! — сказала она Джиллу, когда тот сообщил новость по телефону. — Я так и знала. И очень рада. Будьте счастливы, дорогие мои!

Они и без того сияли от счастья, хотя все еще не могли до конца поверить, что все это им не снится.

Бекки продолжала жить у Джилла. Тот сказал, что больше никуда ее не отпустит, да и смешно жить порознь людям, которые без пяти минут муж и жена.

Бекки и не думала спорить. Джилл по-прежнему возил ее утром на занятия, а возвращалась она сама — теперь у нее уже был ключ от дома. Ужинали они с Джиллом неизменно вдвоем, еду готовила Сюзан, племянница горничной Китти, которую все-таки наняли на работу. Но на глаза Сюзан почти не попадалась, так как, справившись утром с обязанностями, сразу же уходила.

Однако от арендуемой в Лондоне квартиры Бекки тоже пока не отказывалась, тем более что за нее было уплачено за полгода вперед.

С этой квартирой и оказался связан один эпизод, который стал для Бекки чем-то вроде первого тревожного звонка.

Как-то раз она отправилась после занятий в колледже к себе, так как у нее была назначена встреча с Денни. Тот собирался забрать у Бекки для последующей продажи один ранее написанный натюрморт. А также хотел передать чек за картину, написанную в начале года для его знакомого. У того случились временные финансовые трудности, но сейчас положение исправилось и он смог расплатиться сполна.

Во всем этом не было бы ничего особенного, если бы не Джилл. Вторая половина дня у него выдалась свободной, поэтому он решил заехать за Бекки в колледж, чтобы затем отвезти домой, в Найтинг-Гроув.

Заехать-то заехал, однако Бекки не застал. Связавшись с ней по сотовому телефону, выяснил, что она в данный момент подъезжает к своей квартире. Разговор кончился тем, что Бекки пригласила Джилла к себе — дескать, какая разница, откуда ехать в Найтинг-Гроув.

К сожалению, вскоре выяснилось, что разница существует.

Джилл думал, что Бекки одна, и оказался неприятно удивлен, застав у нее какого-то молодого мужчину — модно одетого белокурого красавца с зелеными глазами и изящными манерами.

Разумеется, Бекки представила их друг другу, мимоходом сообщив, что Денни Корриген ее давний знакомый. И тогда же заметила, что Джилл как-то чересчур внимательно разглядывает Денни.

Вскоре Денни ушел. Закрыв за ним дверь, Бекки со смехом спросила у Джилла, почему тот так пристально его рассматривал.

К ее удивлению, Джилл даже не улыбнулся. Напротив, устроил ей допрос с пристрастием относительно того, кто такой этот Денни и почему заходит сюда, как к себе домой.

Поначалу Бекки просто удивилась подобной реакции.

— Говорю же, Денни мой давний знакомый. Родом из той же деревни, где живет моя тетушка Кэт. У семейства Корригенов там поместье, правда, постоянно проживает в нем только миссис Корриген.

— Жена Денни? — быстро спросил Джилл, — Нет, — удивленно протянула Бекки. — Это его мать. Кстати, очень милая женщина…

— И что же связывает тебя с этим Денни? — хмуро спросил Джилл.

— Ну, если коротко, то искусство. Живопись.

— Он тоже художник? — последовал новый вопрос.

— Нет, Денни театральный критик.

— Вот как? — мрачно обронил Джилл, — Почему же театральный критик околачивается в твоей квартире?

С губ Бекки вновь слетел смешок.

— Околачивается! Вот бы Денни услышал… Он зашел по делу, только и всего.

— И часто он сюда заходит?

— Ну, даже не знаю… Когда возникает необходимость.

— Какого рода? — отрывисто произнес Джилл.

— Денни взял на себя роль моего агента. Договаривается с заказчиками, с владельцами галерей, продает картины… У него обширные связи, а я как художник пользуюсь определенным успехом, так что мы полезны друг другу.

Джилл сунул руки в карманы брюк.

— Интересно, чем таким ты ему полезна?

Бекки казалось, что ему только что дано исчерпывающее объяснение, но, тем не менее, она терпеливо произнесла:

— Тем, что выплачиваю определенный процент с продажи каждой своей работы… — Бекки вдруг умолкла и пристально взглянула на Джилла. — Постой, ты ревнуешь, что ли?

Тот слегка переменился в лице, затем усмехнулся, но довольно наигранно.

— Чушь!

— Почему же тогда так детально расспрашиваешь о Денни?

— Потому что… э-э… хочу знать, какие люди тебя окружают, и вообще…

— Но у меня создалось впечатление, что Денни тебе не понравился.

— Не то чтобы… — Джилл пошевелил в воздухе пальцами. — Просто мне кажется, что чем меньше этот хлыщ станет вертеться вокруг тебя, тем будет лучше.

— Хлыщ! — ахнула Бекки.

Джилл хмуро отвернулся.

— Не люблю таких щеголей…

— Напрасно ты так. Денни очень приятный человек… в общении, — добавила она поспешно, видя, что Джилл плотно сжал губы. — И потом, он вовсе не вертится вокруг меня, мы сотрудничаем, только и всего.

Не успела Бекки договорить, как в ее мозгу промелькнуло: почему я оправдываюсь, разве я в чем-то виновата?