— Я всегда работала.

Когда заговорила, она не смотрела на него. Джордан посмотрел на нее через костер, но она не ответила на его взгляд, затем поднялась и пошла.

— Мужчина должен говорить лишь о том, что знает, — сказал он ей вслед. — Я знаю лошадей… но плохо разбираюсь в женщинах.

Трэйс не двинулся, чтобы пойти за ней. Ему показалось, что ей хотелось бы побыть одной, возможно подумать. По крайней мере, он был честен. Он взял ружье и пошел к тропе, не зная, видит ли девушка его или нет.

Когда он забрался на холм, лес из чоллы лежал перед ним пушистым белым облаком, таившем в себе колючки, невидимые в лунном свете, но готовые царапать и рвать. У индейцев и мексиканцев есть легенда, что колючки сами тянутся к человеку, если поднести руку, чтобы прыгнуть на неприкрытую плоть. Он, конечно, сомневался в достоверности этих рассказов, но иногда казалось, что подобное может произойти.

С вершины он оглядел безбрежную пустыню, уходящую за горизонт.

Он думал о девушке, которая молча сидит у пруда. Он знал лишь несколько женщин и, конечно же, ни одна из них не могла сравниться с Марией Кристиной. Порой ему казалось, что ей нравятся лошади, которыми он управлял, казалось, что когда она к ним прикасалась, от ее рук веяло заботой, а лошади изголодались по ласке и еще не оставили опасений, что они попадут в ловушку, что их схватят, обманут.

Он посмотрел на пустыню. Где-то там горел костер, теперь его нет… хотя… хотя вот он, время от времени мерцает вдали.

Вокруг костра расположились вооруженные, сильные мужчины, желающие убить его. Между ними не может быть мира. Это была кровавая и отчаянная борьба за выживание, борьба, которая будет длиться до тех пор, пока его не убьют.

Жаль, что в это дело была вовлечена Мария. Кристина, хотя, если бы не она, он был бы уже мертв. Он бы умер в той пещере в одиночестве.

Теперь он должен оберегать девушку, пока не будет вынужден сказать ей, чтобы она садилась на лошадь и уезжала. Она просто взглянет на него с надменным презрением и останется с ним.

Что же делать? Если им удастся спастись, куда им ехать? Дальше в Мексику? Но он не знает дорог, хотя ему знаком этот район Соноры и большая часть Чихуахуа. Он был уверен, что и она не знает дорогу. Каждый шаг на юг таит в себе опасность из-за воинственных апачей.

Возвращаться через границу, обходя лагерь Саттона-Бэйлесса?

С одной лошадью это будет опасное путешествие. Только удача да сила их рыжей лошади позволили им забраться так далеко, о возвращении не может быть и речи.

После долгих размышлений он встал и пошел обратно по тропе, ведущей к воде. Тлел костер… не было ни звука, ни единого движения. Его одеяло так и лежало у огня, где он развернул его, но Марии Кристины нигде не было видно.

Он тихо произнес ее имя… в ответ — тишина. Он вновь позвал ее, на этот раз громче, страх за нее все возрастал.

Ни звука…

Джордан быстро подбежал к костру, громко позвал ее, но в ответ услышал лишь эхо. Он побежал к воде. Его взгляд за что-то зацепился… кусочек одежды на бревне железного дерева.

Большой кусок ткани, как будто она специально прицепила его к бревну, чтобы оставить след.

От этого места вело две тропы. Он побежал по ближайшей, надеясь, что выбор был сделан правильный. В лунном свете все казалось большим и белым, но все было хорошо видно.

А затем где-то далеко раздался крик и сразу оборвался.

Очень слабый… затем звук умер еще до того, как он разобрался в своих чувствах, но это точно был крик женщины, крик о помощи.

Невзирая на возможные препятствия или засаду, Трэйс бросился по следу. Он мчался стрелой, следуя изгибам тропинки и лишь пробежав сто ярдов, уменьшил скорость, прислушиваясь.

Ни звука… но его и не должно быть. Это не белый человек, ни один белый не сможет похитить женщину, не издавая ни звука. Это был апач… или, что более вероятно, апачи. Возможно, те трое, которых они встретили, они знали, куда направляются Джордан и Мария Кристина.

Индейцы умеют обманывать, знают все ловушки и, кроме того, их с детства обучают воевать в пустыне, эти люди убивают и убивают быстро, это их жизнь.

Теперь они взяли его женщину.

Внезапно где-то в пустыне, он услышал ритмичный стук копыт.

Трэйс не стал тратить время на проклятия. Он тут же развернулся и бросился обратно к пруду, оседлал своего рыжего скакуна, навьючил свой багаж. Лишь минута потребовалась, чтобы свернуть одеяло девушки и собрать сумку с посудой.

У него было достаточно времени, так идти по следу апачей, чтобы они не догадались о преследовании. Ему необходимо их настигнуть.

Когда Джордан добрался до того места, где апачи оставили своих лошадей, пыль все еще висела в воздухе. В этом сумрачном свете следов было не видно, а зажечь спичку он не осмеливался и кружил до тех пор, пока вновь не уловил запах пыли и бросился в погоню.

В любой момент индейцы могли устроить засаду, хотя он не сомневался, что у них небольшая группа, три, максимум четыре человека. Джордан дважды слезал с лошади изучить след. В этом месте земля была не слишком твердая, так что были видны отпечатки копыт. Он мчался до тех пор, пока не зашла луна и риск потерять след стал слишком велик.

Спешившись, Трэйс привязал лошадь к колышку и принялся ждать. Он сворачивал самокрутки одну за другой и курил до тех пор, пока от его запаса табака осталась лишь половина. Последний час перед рассветом, казалось, тянулся вечно, но он ждал и, когда появился серый сумрак и стало пробирать утренним холодком, смог различить следы. Четыре лошади, ни одна не подкована. Одна несет двоих.

Конь уже отдохнул и в нетерпении бил копытом. Он вышел на след своей быстрой, пожирающей пространство походкой, которая присуща только этой лошади. Миля за милей оставались позади, взошло солнце, стало жарко, все окрасилось в красноватый цвет. От пустыни шел огненный жар, и на боках лошади выступил пот, который сразу же пропитал и одежду Джордана. Он дважды спешивался и шел пешком, ведя за собой лошадь, давая ей отдохнуть.

Джордан шел по следу и думал только о людях впереди и о девушке.

След становился все более свежим. Он догонял, медленно, но догонял.

Жара… ни ветерка. Местность была похожа на ад, хотя и без пламени, вокруг — застывшая, потрескивающая лава, иссеченные вершины скал, высокие иззубренные пики, глубокие каньоны, в которых текут реки во время дождей, но теперь белые, пересохшие. Леса из юкки и колючих грушевых деревьев, случайных слоновьих деревьев и одиноких колонн трубчатых кактусов.

Здесь никто не жил, и лишь варан полз по скале, а перед ним стремительно носились кактусовые петушки. Всадники пустыни ехали в эту дикую страну, где солнце казалось висящим в небе комком пламени над красной, иссеченной землей и лишь приглушенный стук копыт лошади да скрип седла — единственные звуки, которые были слышны.