Никаких разговоров в постели в ту ночь они не вели. Слова были не нужны в этом половодье чувств. Лишь под утро они заснули, тесно прижавшись друг к другу, и спали долго. Пробуждение походило на возвращение с небес на землю. Анастасия, открыв глаза, в некотором недоумении рассматривала спальню, пока Потемкин не окликнул ее. Он встал раньше, умылся и приказал приготовить завтрак, плотный и обильный, потому как сам был голоден и думал, что она, отдав ему столько сил ночью, тоже очень голодна.

На сей раз месье Жана Поля Буше, шеф-повара Светлейшего, с вечера предупредили, что в гостях у князя находится госпожа Аржанова, общение с которой пробуждает у губернатора Новороссийской и Азовской губерний дьявольский аппетит. Буше примчался на работу к восьми утра, развел огонь в печи и с полчаса обдумывал меню. Он хотел, чтобы праздник любви у его хозяина плавно перешел в праздник гастрономии, так как в представлении француза любовь и голод были чувствами родственными.

Любовники нуждались в еде сытной и острой одновременно. Потому Буше остановил свой выбор на омлете из желтков, взбитых со сметаной, с добавлением мелко нарубленных грибов и окорока, под соусом «бешамель». К омлету он решил испечь слоеные пирожки с мясом и подать салат из краснокочанной капусты, сдобренный виноградным уксусом, а на сладкое изготовить пирожные «безе» с грецкими орехами. Прежде всего повар занялся тестом для пирожков, которое он делал по особому нормандскому рецепту, прибавляя имбирь и корицу. Через три часа волшебный аромат распространился из кухни по всему дворцу и проник в спальню Светлейшего.

Тем временем, надев рубашку князя, Анастасия отправилась в ванную, где для нее был приготовлен чан с теплой водой.

Потемкин услышал всплеск и короткое восклицание. Ноги сами понесли его в комнату с мраморными стенами и полами. Анастасия, выпрямившись во весь рост, смывала губкой пену и в смущении подняла на него глаза. Капельки воды сверкали на ее матовой коже, как необычное украшение, и Светлейший не выдержал. Он положил ладони на ее узкие по-мальчишески бедра и слизнул прозрачные капли с ее божественной груди, а потом — с пупка…

Омлет, поданный в нагретых тарелках, ждал их на столе вместе с чашей, наполненной салатом, и блюдом с пирожками. Полчаса они трудились над изделиями месье Буше, не отвлекаясь ни на что иное. Затем лакей принес кофейник и пирожные, которые получились пышными и белыми, как январский снег.

— Вы обещали рассказать мне о камнях, — напомнила Анастасия Светлейшему.

— Их цена достаточно высока, — сказал Потемкин.

— Я не понимаю, почему.

— Они сделаны много сотен лет назад. Греки называли искусство резьбы по драгоценным или полудрагоценным камням «глиптикой» от слова «glypho», что значит «вырезаю, выдалбливаю». Резные камни — это геммы. Они бывают двух видов. Есть инталии, у них — углубленный рельефный рисунок, есть камеи, у них — выпуклое изображение. Камеи изготавливались из многослойных камней. Фон у них обычно одного цвета, а изображение — другого.

Анастасия встала из-за стола и взяла сандаловую коробочку с подарками Али-Мехмет-мурзы.

— Это так. — Она вынула из коробки камею побольше, с Гераклом и львом. — Смотрите, фон здесь действительно черно-коричневый, а фигурки — бежевого, почти телесного цвета.

— Открою вам страшную тайну… — Светлейший взглянул на собеседницу испытующе.

— Да, я слушаю.

— Камеи — это увлечение Ее Величества. В Зимнем дворце у нее есть коллекция. Но она совсем небольшая. Государыня мечтает ее увеличить…

— Такие у нее есть? — Анастасия показала на свои камни.

— Конечно, нет, — сказал Потемкин.

— Это интересно… — произнесла она, пристально вглядываясь в камеи. Значение подарка крымского посла стремительно возрастало в ее глазах. Она становилась обладательницей вещей, достойных царской коллекции. Далеко не каждому в жизни так везет.

Потемкин наблюдал за Анастасией. У него был готов новый вопрос к госпоже Аржановой, но задавать его следовало лишь в нужный момент, когда она ответит на него только утвердительно.

— Я скажу вам больше, — начал Светлейший, прихлебывая кофе. — догадываюсь, где Али-Мехмет-мурза мог взять эти камеи.

— И где же?

— В Крыму, на берегу Черного моря есть татарская деревня Ахтиар, рядом с ней — руины древнегреческого города, который назывался Херсонесом. Из Греции в Херсонес приходили корабли, там даже пристань сохранилась. Представьте себе сильнейший шторм. Волны огромной высоты гуляют по морю. У пристани они разбивают корабль. Груз, доставленный им, идет ко дну…

— Минует тысяча лет, и вот камни со дня моря у нас в руках! — подхватила она, увлекшись его рассказом.

— Вы хотите поехать туда, к пристани с драгоценными камнями в воде? — спросил Светлейший.

— Я?! — Она безмерно удивилась.

— А что здесь особенного? Богатая и знатная путешественница из России в сопровождении слуг совершает вояж по Крыму. Там у нее есть хорошие знакомые. Например, Али-Мехмет-мурза, Казы-Гирей…

— Сомневаюсь, что Казы-Гирей будет рад меня видеть. Скорее, наоборот… — Анастасия посмотрела прямо в глаза Потемкину.

— Во всяком случае, они оба могут представить вас Светлейшему хану и властителю Крыма Шахин-Гирею.

— Ах, даже так?

— Да. Как человек особо ко мне приближенный, вы передадите ему мое приватное письмо…

В спальне воцарилась тишина. Анастасия в задумчивости поглаживала пальцами камею с профилем Афины-воительницы. Агат скоро стал теплым в ее руках, и теперь Анастасия думала, что прекрасное лицо богини светится, что оно излучает подобно живому существу живые чувства — силу и отвагу. Вот он — ее талисман.

— А если я откажусь? — спросила она.

— Вольному воля, спасенному рай, — ответил Потемкин. — Однако в путешествии можете вы найти новые камеи, преподнести их императрице. Уверяю, она оценит это и наградит по-царски.

Анастасия вздохнула и отошла к окну. Из-зa штор она рассматривала пустынную площадь перед дворцом. Ветер кружил там опавшие желтые листья, поднимал столбики серой пыли. Она сама казалась таким же листком, сорванным с ветки и попавшим в осенний ураган. Слишком многое изменилось в ее жизни, и всего за три недели. Но разве она не мечтала о переменах, покидая Аржановку? И к чему это вдруг приснился ей Андрей Александрович Аржанов, который улыбался. Его слова как будто отпечатались в ее голове: «А погода-то сегодня удивительная…»

Потемкин смотрел на нее и спокойно ждал ответа. Он сделал все, что мог. Он покорил эту гордую путешественницу. После сегодняшней ночи она не уйдет от него. Ему уже принадлежат ее тело, сердце, ум. Душа пусть остается свободной. Это делу не помешает.

— Почему бы вам, ваше высокопревосходительство, не сказать мне прямо: все решено, вот деньги, езжай. — Она вернулась от окна к столу и положила руку ему на плечо.