К машине они подходили вдвоем. Хотя Шнур совсем не прочь был оформить еще одного пассажира. Ту самую телку, которая светила перед ним своими ляжками, когда он подписывал договор. Но это в Терновске он мог делать все, что угодно. Там он бы мог взять эту мамзель за волосы, затащить в машину и закачать в нее ребенка. А в Москве такой номер не прокатит. Во всяком случае на людях. Вмиг менты объявятся. А палево Шнуру не нужно...

Шнур дал добро на кафе. Суп, какой-то эскалоп с гарниром, салат, по маленькой пицце, по два пива на рыло, сигареты, то да се. И двух штук как не бывало. Что поделаешь, Москва. А в Москве нужно жить круто...

До семи часов вечера Товарняк успел переключить свой мобильник на московскую связь. И хозяину квартиры звонил со своего телефона. Только что-то никто не торопился брать трубку.

Прошел час. А мужик так и не появлялся. Товарняк позвонил на телефон «Аренды-сервис». И там в ответ тишина.

– Эта песня кидаловом зовется, – уныло решил Товарняк. – Надо было раньше допереть, что нам фуфло втирают... Сейчас у всех мобильники есть, а нам обычный телефон дали. Чтобы мы хрен до этого Васи дозвонились...

Шнур мог бы сказать ему пару ласковых слов. Но вся беда в том, что он сам подписывал тот фуфловый договор... Теперь ясно, зачем Инночка свою подружку напротив него посадила. Чтобы он подмахнул бумагу, не глядя. Так и вышло...

– Какие-то суки терпилами нас заделали, – зло процедил он.

– Да это Москва нам башку заморочила, в натуре. Тут вокруг такой шухер, все крутится, вертится, канитель, короче...

– Эти суки умеют ловить момент, вот что я вам скажу, – подал голос Проша.

С ним трудно было не согласиться... Но только пусть попробует сказать, что Шнур и Товарняк – лохи, а он весь такой чистенький. Но Проша ничего такого не сказал.

– Все нормально, пацаны, – после недолгого раздумья сказал Шнур. – Будем играть по их правилам... Товарняк, звони по адресу, сто процентов комиссионных, двести, без разницы. Лишь бы хата сегодня была...

Карусель закрутилась с пол-оборота. В десятом часу вечера они осматривали однокомнатную квартиру в районе Волоколамского шоссе. Большая кухня, комната двадцать квадратов, после ремонта, полный комплект мебели.

– Вот стиральной машины здесь нет, – верещал агент, через которого сдавалась эта квартира. – И телевизора тоже. Но мы можем договориться. Еще сто долларов, и никаких проблем...

– А ты спросил, есть у нас эти доллары или нет? – охладил его пыл Шнур.

– А разве нет? – опешил паренек.

– Есть... Во сколько нам обойдется эта хата?

– Ну, мы же договаривались. Вам же срочно нужно было квартиру снять. Поэтому двести пятьдесят долларов хозяину и четыреста агентству...

– Агентство – это ты?

– Ну нет, у нас целая структура...

– Жирно под себя гребет ваша структура, – хищно усмехнулся Товарняк.

– Но это не я устанавливаю цены, – опасливо покосился на него паренек.

– Да мы понимаем, – осклабился Шнур. – Не нагребешь, не проживешь. А жить охота... На вот тебе.

Он вытащил из бумажника триста долларов, протянул их пареньку.

– А-а, – недоуменно разинул он рот.

– Что, сдачи нет? Ладно, потом принесешь...

– Какая сдача? Здесь мало.

– Как это мало? Хата двести пятьдесят стоит, а я тебе три сотни дал.

– А комиссионные?

– С комиссионными без проблем...

Шнур достал из-под куртки ствол, клацнул затвором.

– Тебя здесь пристрелить или за город вывезти?

– А можно я? – Товарняк тоже вытащил «волыну», с пугающим грохотом загнал патрон в патронник.

У паренька аж ноги от страха подкосились.

– Н-не надо, я все понял... – пролепетал он. – Н-не надо комиссионных...

– Значит, по рукам? – пряча пистолет, спросил Шнур.

– По рукам...

– Тогда пошел отсюда. И сдачу не забудь принести...

Сдача пришла на следующий день. В виде трех крепко сбитых ребят в кожанках. Шнур встретил их с распростертыми объятиями.

– Привет, братва, проходите! Если с бодуна, пивко есть, освежитесь...

Парни были настроены агрессивно. Но бодрый дружелюбный тон Шнура сбил накал страстей. А потом за его спиной вырисовались три откормленные ряхи. Дятел, Товарняк, Проша и по отдельности смотрелись внушительно, а тут они все вместе, да все при «волынах».

– Базар у нас есть, – сказал старший из этой троицы.

Шнур понимал, что эти орлы прилетели к ним по заявке вчерашнего агента. Видно, все-таки он не сам по себе, контора какая-то за ним. Контору кинули на четыреста баксов, поэтому в дело вступила «крыша».

– Базар так базар, – кивнул Шнур. – Проходите, перетрем...

Братки зашли в дом. Шнур провел их на кухню, как и обещал, выставил на стол четыре бутылки. Но те на пиво даже не глянули. И за стол садиться не торопились.

– Ты зачем Олежку на четыреста баксов поставил? – спросил старшой.

– Какой Олежка? Ты сам-то кто такой? Может, обзовешься?

– Да я-то Марык...

– Слушай сюда, Марык! – резко оборвал его Шнур. – Я не знаю, чьих ты будешь, но мы представляем серьезную команду. И какие-то барыги хотели вчера нас развести. Это западло, братан. Пусть лохов на стороне ищут. А правильных пацанов кидать не надо. А то ведь самих кинут, в яму на погосте...

Шнур жестко чеканил слова, голос его звучал грозно, взгляд как молния. Марык не ожидал такого напора, начал притухать. Серьезная команда, которую представлял Шнур, – это была чисто лапша на уши. Но Марык, похоже, ее схавал...

– Ты это, передай своему шефу, что мы башлять не будем. Если что-то не в тему, пусть конкретную стрелу забивает. Хочешь, прямо счас забьем. Часика на два дня. Мы пока пацанов подтянем, с «волынами» вопрос решим...

Шнур как бы невзначай отвел в сторону полу своей куртки, обнажил рукоять пистолета.

– Братан, ты не прав, – хлипко возразил Марык. – Так дела не делаются. Договор дороже денег...

– Но не дороже моего честного имени... Короче, комиссионные я отстегивать не буду. Так и передай своим. Если твой шеф хочет реального разбора, пусть накручивает стрелу, а мы будем отстреливаться...

Марык совсем смутился.

– Кого вы представляете? – неуверенно спросил он.

– Я бы тебе сказал, братан, – напирал Шнур. – Но я не привык впустую гонять базлы. Давай забьем стрелу, реально побазарим. Вот тогда я тебе все расклады сдам...

– Какая стрела из-за четырехсот баксов?