Всё бы хорошо, но зарплаты рабочих Обуховского остались на прежнем уровне, зато цены на продукты в Петербурге значительно возросли, поэтому не мне осуждать тех людей, что участвовали в демонстрации. В какой-то степени повезло, что они пошли не к «царю-батюшке», а отправились в сторону Путиловского и начали скандировать перед воротами.

Мне о той стихийной демонстрации быстро доложили, и я поспешил провести совещание, где присутствовали мастера и начальники цехов.

– Объявите всем, кто решит присоединиться к бастующим, что они не только будут уволены с завода, но и выселены из общежитий, – заявил я. – Люди пришли ко мне как к главе комиссии, вот я и буду разбираться, пресекая дальнейшие выступления.

Военных на нашей территории было много, к ним я обратился с просьбой не вмешиваться ни в коем случае, надеясь всё решить мирным путём. Чернову я позвонил сразу, как только от сторожей на проходной пришло сообщение, что к заводу приближается толпа. Афанасий Петрович выслал операторов, и они вот-вот должны были прибыть.

И как только Игнат прибежал с известием, что замечен автомобиль «Нева», я поспешил на выход. Боялся ли я толпы? Безусловно. А ещё больше понимал, что если сейчас не вразумлю и не разберусь с ситуацией, то прольётся кровь.

– Я Николай Ситников, глава комиссии надзора за предприятиями! – выкрикнул в рупор, взгромоздившись на тумбу, что принесли мне охранники.

Толпа хоть и заметила меня, но продолжала гудеть, что-то скандируя и требуя.

– Одного человека ко мне! Чётко и ясно объявите ваши требования.

– Зарплату как у Путиловских! Уменьшить рабочий день! – продолжали кричать с мест. Тем временем один бойкий мужчина протиснулся поближе, и ему помогли встать рядом со мной.

– Слесарь я, Василий Шелгунов, – представился рабочий.

– Давай озвучивай, чего хотите, – передал я ему рупор.

– Восьмичасовой рабочий день! Повышение зарплаты в два раза! Уменьшение штрафов! Вежливого обращения! Возвращения всех уволенных! – начал перечислять Василий Шелгунов.

Честно скажу, некоторые требования и меня озадачили. Допустим, я знал, что все штрафы якобы должны поступать на нужды рабочих (на самом деле так не было), но мне не приходило в голову застраховать рабочих. На наших предприятиях настолько тщательно следили за техникой безопасности, что травм было мало. Когда такое случалось, то мы, как само собой разумеющееся, выплачивали больничный или оказывали денежную помощь семье. Озвучил Шелгунов и создание чего-то вроде профсоюза. Спасибо, что политических требований не было.

– Рабочие, послушайте! – перехватил я рупор, когда понял, что это всё, что хотел сказать оратор. – Вы должны понимать, что за день и даже за неделю ваши справедливые претензии не решить. От себя я обещаю, что за два-три дня улажу вопрос с восьмичасовым рабочим днём. Про заработную плату тоже буду решать.

Толпа притихла, внимая мне. А я, собственно, уже всё сказал и предложил расходиться.

– Никуда не пойдём, пока не дадут обещания! – крикнул какой-то парень, размахивая кепкой.

– Вы что, мне не верите?! – перебил я его. – Оглянитесь! Вас снимает оператор на киноплёнку. Государь император смотрит все фильмы, поверьте, и этот о вас и ваших нуждах увидит.

Костик, взгромоздившись на капот «Невы», устроил буквально цирковой номер, умудряясь снимать происходящее перед воротами и не падая с такой неустойчивой точки съёмок. Между прочим, зря я решил, что рабочим понравится «попасть в кино». Десятка два сразу потрусили в противоположную сторону от оператора. Да и остальные начали расходится. Толпа распалась на отдельные группы. Люди продолжали что-то обсуждать, но уже не выглядели угрожающей массой.

– Шелгунов, пойдёшь со мной, – не отпустил я рабочего. – Кто-то же должен довести до ваших результаты.

Оператор с помощником, пользуясь тем, что народ разошёлся, поспешили к нам навстречу.

– Николай Иванович, покричите ещё в рупор, – попросил Костик. – Я вас на ближнем плане запечатлею.

– Прибавили вы мне работы, – ворчал я Шелгунову, пристраиваясь с рупором на прежнем месте.

На работе Путиловского выступление у ворот завода никак не отразилось, хотя короткие митинги минут на десять мастера устроили. Каждой смене сообщали о происшествии, доводя до сведения, что кто пойдёт бунтовать, якобы поддерживая товарищей, тот сразу вылетит с завода.

Другой вопрос, куда мне податься с этими сведениями? Уж точно не во дворец к государю. Этот и сам вызовет, если посчитает нужным. Пока придётся разбираться я с начальником Обуховского завода генерал-майором Власьевым Геннадием Александровичем.

– Константин, мы сейчас на Обуховский, ты едешь следом. Подать мне заводскую машину, троих охранников с собой возьму, – скомандовал я. Шелгунова посадил с операторами и отправился на Обуховский завод.

Самым простым оказалось пройти на территорию. Сторожа у завода имелись, но оператор с камерой выступил для нас в роли пропуска. К тому же меня многие знали в лицо, запомнили по последнему фильму. До кабинета начальника я также добрался без проблем. Эти самые проблемы начались при общении непосредственно с руководителем завода. Разговор с Власьевым сразу начался на повышенных тонах. Почётный член Императорского русского технического общества, генерал-майор, никак не хотел понимать, чего я от него хочу получить.

– Не сметь! – орал он на меня. – В то время как русские моряки проливают свою кровь в Японском море!..

– Вы в это время устраиваете в Петербурге саботаж, – резко прервал я его.

Жаль, этот генерал не был на Первом всесоюзном съезде промышленников. И как мне этому дуболому доказывать, что он своими действиями ведёт к революции?

– Геннадий Александрович, я предупреждаю, что о демонстрации ваших рабочих уже доложили. Когда меня вызовет Столыпин, я всю вину переложу на вас.

– Моя вина?! – генерал затрепетал ноздрями от гнева. – Это ты, купчишка, устроил у себя на заводе панибратские отношения с быдлом. Быдло должно занять своё место, иначе…

– Иначе получим ситуацию, схожую с Германией, – в очередной раз не проявил я уважения к этому господину. – Я жду от вас сейчас, немедленно приказ о восьмичасовом рабочем дне на заводе. Готов подождать со всеми остальными преобразованиями в течение месяца.

– Во-о-он!!! – чуть не заплевал меня слюной генерал.

– Константин, – приоткрыл я дверь и выглянул в приёмную, где оставил своих сопровождающих. – Начинай снимать фильм. Мне для Его Императорского Величества нужно предоставить отчёт о том, как игнорируются прямые указы государя.

У Костика камера давно разложена была. Он деловито (не привык пресмыкаться перед чиновниками) начал расставлять аппарат в кабинете. Власьев схватился за грудь. Никак сердце прихватило?

В результате приказ по заводу и его филиалам о сокращении рабочего дня оказался у меня на руках через полчаса. Первым делом довёл его до Шелгунова и на этом решил закругляться. Сразу и всё я от этого вояки не получу. Борьба предстоит долгая.