Ум его взбунтовался от подобного предположения. «Такого не может быть», – уверял он себя. Только чем дальше, тем больше эта мысль представлялась ему верной. Ее обещание ничего не значило. Ему не было места в ее будущем.

И все-таки он не позволял себе отчаиваться. В конце концов, существовало множество причин для того, чтобы они поженились, и за два прошедших месяца они не утратили своей силы К тому же теперь он здоров телом и в ясном уме.

Тем не менее все изменилось.

В госпитале он много часов подряд мечтал, как будет целовать Софию. Он представлял, как будет спокойными ласкам располагать ее к себе, осторожно обучая ее быть страстной. Он и представить себе не мог столь жаркого отклика с ее стороны, какой увидел сегодня. Даже в своих фантазиях он не мог помыслить, что София способна проявить такой необузданный голод, такую яркую чувственность. Похоже, всего лишь один поцелуй разбудил горячее плотское желание, которое любого мужчину свело бы с ума.

Господи боже, его тело до сих пор ныло от похоти. Он все никак не мог поверить в то, что эти две женщины – холодная утонченная София, которую он знал раньше, и страстная распутница, представшая перед ним этим вечером, – один и тот же человек. Но это так. И, как ни странно, от этого его желание жениться на ней стало еще сильнее.

Еще днем он мог бы освободить Софию от ее обещания. Существовало немало оснований для того, чтобы он принял ее отказ: она могла не пожелать на долгие годы разлучаться со своими родными; у нее оказалось бы совершенно неприемлемое для службы короне хобби, например, ваяние статуй обнаженных мужчин; или, еще того хуже, не сдерживаемая здравым смыслом тяга к новшествам. Но ничего подобного она не проявила.

Вместо этого она его целовала, и он понял, что Господь послал ему не только помощника для достижения его амбициозных целей, но и страстную подругу. Нет на земле такой силы, которая теперь встала бы между ними. Она само совершенство, и ее нельзя упустить. Он никогда не предполагал страсти на брачном ложе, лишь приемлемые дружеские взаимоотношения. Но зная теперь, какой огонь таится у нее внутри, он понимал, что она бесценное сокровище.

К сожалению, София в данном вопросе продолжала проявлять несокрушимое упрямство. И в этом не было никакого смысла. Должна быть какая-то причина, о которой она не говорит. Но после нескольких часов размышлений он так и не приблизился к пониманию ее нелогичного поведения. Допив эль, он махнул рукой, чтобы принесли еще, продолжая ломать голову над своей загадкой.

Проведя с кружкой еще час, он нашел ответ. Вообще-то он был довольно прост. Ее необъяснимое поведение было просто ее неотъемлемым свойством: София сама по себе нелогична. Но это его не отпугивало. Он участвовал в войнах, в которых было еще меньше смысла. Сейчас ему нужно было составить план кампании, в ходе которой он завоюет прелестную неразумную Софию.

Он самодовольно улыбнулся. Теперь все изменилось. Ему стала понятна битва, в которую он ввязался. Если раньше его единственным оружием была логика, то сейчас в его руках оказало куда более могучее средство борьбы. Что там говорила леди Агата? Страсть. Тогда он не поверил в ее слова. Теперь он осознал, что пожилая леди проявила исключительную прозорливость. София на редкость страстная девушка. Она, несомненно, не умела, неопытна в плотских утехах. Он должен использовать ее чувства против нее, обратить ее недавно пробужденную жажду себе на пользу. Это единственный способ добиться успеха. Обычные уговоры на нее не действуют. Ему придется прим нить тяжелую артиллерию.

Правда, Энтони понимал, что осуществить это будет нелегко. Ему необходимо соблазнить ее, при этом не доводя дело до постели. В противном случае он бы ее обесчестил. Но он ее не обесчестит. Чего бы ему это ни стоило, но он не доведет их взаимную страсть до естественного конца, пока она не скажет «я согласна».

У него почти не было сомнений в том, что ему удастся осуществить свою задумку. Человек выдающейся самодисциплины, он никогда ранее не отступал. Тем более что сейчас результат был особенно важен. Оставалось лишь разработать четкий план действий. Нужно найти возможность вывести Софию из ее обычного состояния спокойствия. Чем в большем смятении она будет находиться, тем более она будет склонна отдаться своим естественным желаниям. Чем сильнее она возжаждет удовлетворения, тем больше она станет тянуться к нему. И там уже до алтаря останется всего один шаг. А далее – Индия, врем славных дел днем и страсти по ночам.

Поставив кружку с элем на стол, он осклабился. Крикну чтобы принесли бумагу и чернила, он настроился на изложении подробного плана действий.

София проснулась от дикого треска какой-то полоумной птички, и в открывшиеся глаза ей тут же ударил нестерпимо яркий солнечный свет. Застонав, она накрыла голову подушкой, решив, что встанет с постели, только когда стемнеет.

На беду, рядом находилось еще одно ужасающее существо, оно гудело, громко. Так, что и мертвый поднялся бы.

– Прекратите издавать эти кошмарные звуки! – воскликнула она и тут же пожалела, так как в ее голове отдалось невыносимое эхо.

Ощущение было такое, что она вот-вот взорвется.

– Ах, простите меня, мисс, – отозвалась ее горничная. – Майор сказал, что вам нравится, когда кто-то напевает. Он сказал, что так вас будили в Лондоне. И он бывал во многих дальних странах, я подумала, что он знает, но…

– Замолчите, – шепотом взмолилась София, изо всех сил сжимая руками голову.

– Ах, мисс, но майор сказал…

– Тише.

– Ах!

Стиснув зубы, София делала глубокие вдохи, пытаясь успокоить грохот в голове. Но это не помогло. Ничего не помогало. И уж точно не тягостное зрелище, которое представляла собой горничная, жалкому выражению лица которой позавидовал бы и побитый щенок.

– Уйдите! – тихо простонала София. – Я сегодня никого не хочу видеть.

– Да, мисс.

В глазах служанки заблестели слезы. Софии стало стыдно за грубое обращение с горничной, и она сказала, вздыхая:

– Вы чудесно пели, Мэри.

Девушка просияла и присела в реверансе.

– Спасибо, мисс, но я, конечно же, больше не буду петь по утрам. Обещаю, никакого пения…

– Мэри! – резко оборвала ее София, чувствуя, что ее терпение вот-вот лопнет.

– Да, мисс.

– Никогда больше не слушайте майора.

– Но…

– Уходите.

Она была сейчас не в том состоянии, чтобы выслушивать объяснения и оправдания этой сороки еще хотя бы одну секунду. Все, чего она хотела, – лечь и проспать тысячу лет. Или до своей смерти, о скором приходе которой она молилась.

Как только она снова улеглась, ее стала преследовать странная мысль, заглушая удары кузнечного молота в голове, выступая на авансцену ее вялого сознания и требуя к себе внимания Мысль была следующая: