ПОЧЕМУ МЫ БОИМСЯ ЧУЖОГО ГНЕВА

Как мы говорили, триггеры и реакции – две стороны одной монеты. Нас можно спровоцировать на гнев: несправедливость будет стимулом, а гнев – реакцией. Нас также может спровоцировать и сам гнев – тогда реакцией будет задабривание или бегство. Оба варианта связаны со страхом. Чем же нас так пугает рассерженное лицо? Перечислим несколько вероятных объяснений.

• Возможно, в детстве мы видели только боль и оскорбления. В нашем сознании (посредством миндалины) это стало синонимом гнева. Такое происходит, когда отсутствует пример здорового, неагрессивного гнева. Переживая посттравматический стресс, мы крайне остро воспринимаем даже человека с нахмуренными бровями, ведь в нашем понимании это вполне может быть признаком реальной физической расправы. В таких случаях мы стремимся угождать людям. Мы предпочитаем успокаивать их, вместо того чтобы высказать свое мнение. Мы боимся чужого гнева, а еще больше – собственного.

• Гнев воспринимается как оппозиция, эквивалент отчуждения, разобщенности. Поскольку мы социальные существа, нас страшит участь изгнанника. Мы боимся оказаться на обочине, в то время как стая продолжит путь без нас. Вероятность быть брошенными страшит людей больше, чем любые другие психологические проблемы. Изгнание – это смерть. Иногда мы воспринимаем гнев, каким бы разумным и мягким он ни был, как угрозу изоляции. В таком случае угодить – значит выжить; не угодить – значит погибнуть.

• Мы видели, как раздражение перерастает в агрессию. Возможно, сами подвергались такой агрессии. Следовательно, теперь мы делаем все, что в нашей власти, чтобы сглаживать ситуацию, уступать, очаровывать улыбкой, льстить и заискивать. Мы даже готовы унизиться до подхалимства, быть на побегушках у человека, чей гнев приводит нас в ужас. Мы теряем чувство собственного достоинства, перестаем уважать себя. И становимся пассивными, на все согласными галерными рабами вместо сильных мореходов, которые не боятся шторма.

• Мы не спешим выражать свой гнев, потому что боимся, что нас не будут любить. Мы не осознаём, что адекватный гнев в итоге сближает людей. Только агрессия и оскорбления разрушают отношения. Настоящий же гнев не противоречит близким отношениям и даже укрепляет их. Когда мы выражаем недовольство, то делимся своими мыслями и чувствами. Мы допускаем весь спектр человеческих эмоций, поскольку все они имеют право на существование в любых адекватных отношениях.

• Страх гнева обостряет другую проблему. Мы боимся чужого гнева, потому что он внушает чувство незащищенности. Когда человек злится, это должно происходить в безопасной, защищенной атмосфере. В здоровых отношениях мы можем сказать: «Давай выясним, что нас с тобой пугает, и будем выражать гнев, обходя эти подводные камни. Давай договоримся, что нашим отношениям ничего не грозит, даже если мы очень сильно разозлимся».

Некоторые боятся открыто проявлять гнев и выбирают пассивно-агрессивное поведение. Они намеренно делают то, что нас расстраивает. К примеру, опаздывают на важное для нас событие, забывают о встрече, заставляют ревновать.

Когда человек искренне гневается, мы чувствуем себя в безопасности и не сбегаем: «Вижу, ты злишься, и я готов выслушать тебя». Но когда человек проявляет агрессию, оптимальная реакция – покинуть помещение: «Мне кажется, ты переступил черту и слишком агрессивно на меня нападаешь, так что я лучше уйду и вернусь, когда ты успокоишься. Тогда и поговорим».

Вместо того чтобы уйти, можно выбрать альтернативный вариант, если вы к нему готовы. Приведу памятный для меня пример из шестидесятых, когда я работал в центре психологической помощи в итальянском районе Бостона: к нам зашел незнакомец, мрачный, расстроенный, и буквально набросился на Энтони, местного жителя и спортсмена, который помогал нам в центре. Энтони не был психологом, но он ответил на поведение посетителя так, что я до сих пор помню его слова. «Слушай, приятель, мне не нравится, как ты себя ведешь, – начал он. – Ты меня пугаешь, а мне не нравится, когда меня пугают. Просто скажи, чего хочешь».

Много лет спустя я проанализировал слова Энтони. Первое предложение ставит границы – без агрессии и осуждения. Второе показывает уязвимость, которая тем не менее содержит в себе силу. Третье предлагает человеку высказать его потребность в приемлемой форме.

Я считаю эти три элемента – ограничения, уязвимость, просьба высказать нужду – идеальным проявлением решительности без агрессии. Я советую его в качестве адекватной реакции на гнев, если мы обладаем достаточно развитой ассертивностью, чтобы применить их на практике.

Обратите внимание, что Энтони испугался, но не позволил себя запугать и не стал лебезить перед разбушевавшимся посетителем. Вот что он сделал: 1) проявил неагрессивную прямоту, 2) не отступил, 3) создал условия для плодотворного общения. Чтобы осмелиться на такую реакцию, нужна большая сила духа и уважение к себе. А укреплять силу духа и уважение к себе можно только посредством практики.

Кстати, сердитый гость нашего центра с минуту молча смотрел на Энтони. Затем он объяснил, что ему нужно, причем спокойно и уважительно. Конечно, такой реакции агрессора никто не гарантирует. Но поведение другого человека уже не так важно, когда мы проявляем себя так, что этим по праву можно гордиться.

НОВЫЙ МИР

Мы начинаем жизнь не с чистого листа, а с конкретными установками, инстинктами, встроенными в нашу психику. Человеческий генофонд, безусловно, обладает потрясающими качествами. К примеру, мы способны обрести искупление в страданиях, любить друг друга безусловной любовью, с удивительной отвагой отстаивать свои права и права других людей. Мы можем заключать мир, заботиться о себе, друг о друге и обо всей планете. Мы способны быть справедливыми и даже щедрыми. Это примеры безупречных качеств и потенциала человеческих существ – ресурсов, которыми мы готовы делиться с миром.