– Кто-то прячется в моей комнате, – крикнула она. Ее сердце гулко стучало в груди, ладони вспотели. Ей было семь лет, и они жили в квартире на Белчер-стрит. Время перевалило за полночь, и Фиби, зажмурившись, выбежала из своей комнаты. Ее мать была на кухне, она привалилась к столешнице, скривившись так, что смотрела одним глазом через пелену табачного дыма.

– Что? – гортанно спросила она. Ее мать прожила в Северной Каролине лишь до восьми лет, но когда она сильно выпивала, Фиби по-прежнему слышала южный акцент.

– Кажется, это мужчина, – сказала Фиби.

– И как он выглядит, милая?

– Темный, как тень.

Мать вздрогнула, но потом улыбнулась.

– И откуда он появился, этот твой Темный Человек?

– Из-под кровати. Там есть дверь.

– Тогда лучше сделай, чтобы она всегда оставалась закрытой. Если однажды Темный Человек приходит, то он возвращается. А когда он проникает в тебя… – Она поежилась и налила очередную порцию. – Хлебни-ка глоток, малышка. Это вроде лекарства. Оно поможет тебе заснуть.

– Сэм?

Он оторвал взгляд от дороги, моргнул и посмотрел на Фиби.

– Ты когда-нибудь верил, что Тейло настоящий?

Он покачал головой.

– Раньше нет, но теперь верю. Не думаю, что он Король фей или что-то в этом роде, но, похоже, где-то есть парень, который мутит голову моей сестре.

– А что думала Эви?

– Она считала, что Лизе следует держаться подальше от леса.

– Почему ты перестал разговаривать с Эви? – спросила Фиби. – Вроде бы в детстве вы были очень близки.

Сэм снова повернулся к ней; его лицо было освещено фарами машин, проезжавших по встречной полосе.

– Сэм, – сказала Фиби. – Мы вместе вляпались в это дело. Ты должен дать мне хотя бы какой-то намек. В твоей жизни есть целые главы, о которых я ничего не знаю.

– Тебя тоже нельзя назвать открытой книгой, – возразил он.

Туше.

– Хорошо, тогда давай заключим сделку, – сказала Фиби. – Ты начнешь рассказывать мне о себе, а я сделаю то же самое. Черт, я даже могу начать первой. – Ее мысли вернулись к возможной беременности, но она отвернулась от этого и позволила своему разуму блуждать, чтобы ухватиться за что-то еще, за какое-нибудь откровение, которое поможет навести мосты между ними, потому что известие о беременности только отдалит их друг от друга.

– Ну ладно, – сказала Фиби, удовольствовавшись тем, что пришло в голову. – Ты всегда спрашивал о моей маме, и, по правде говоря, я была не такой уж честной. Моя мама была… да, она была алкоголичкой. Не светской дамой, хорошо одетой и хлещущей мартини как воду, а слюнявой, вонючей алкоголичкой, которая иногда просыпалась в собственной рвоте. Она была ужасной матерью. Она постоянно лгала, говорила мне ужасные вещи, пыталась влезть ко мне в голову. Закончив школу, я побыстрее убралась оттуда и больше не возвращалась. Даже в тот единственный раз, когда она попросила меня, незадолго до ее смерти. Она умоляла меня. Молола всевозможную чушь, но я так и не приехала.

Сэм молчал, снова глядя на дорогу.

– У тебя безупречная мать, Сэм. Стоит только посмотреть на нее, и сразу видно, что ты из хорошей семьи. Я боялась, что если ты узнаешь правду о моей маме, то будешь смотреть на меня другими глазами. В конце концов, речь идет о женщине, которая была такой безнадежной алкоголичкой, что утонула в своей ванне прямо в одежде. Причем одежда была вывернута наизнанку. Черт, она даже это не смогла сделать как надо!

У Фиби задрожал подбородок. Она зажмурилась, думая о подробностях, о которых умолчала: о жутком барахле, которое находилось в ванне рядом с телом матери – кухонные ножи, чугунная сковородка, маникюрные ножницы, коробка с болтами и гайками. О том, что домовладельцу пришлось взломать дверь, когда вода из переполненной ванны начала заливать квартиру внизу. Он нашел мать лежащей ничком, в сливном отверстии торчала затычка, душ работал на полную мощность.

Сэм потянулся и взял Фиби за руку.

– Мне очень жаль, Фиби.

– Нет, – сказала она. – Мне не нужны твое сочувствие или твоя жалость. Вот почему я не рассказываю людям об этом дерьме. Это то, что было. Нельзя изменить прошлое, верно? Просто надо стараться быть лучше в настоящем.

Сэм кивнул.

– Что бы ты мне ни рассказала, я никогда не стал бы относиться к тебе по-другому.

– Теперь твоя очередь, – сказала Фиби вслух. – Расскажи мне о том лете.

Он кивнул и снова уставился на дорогу.

– Все изменилось после исчезновения Лизы, – начал он. – А незадолго до этого моя мама крупно поссорилась с Хэйзел, которая ухаживала за моим отцом. С ним случилось… что-то вроде нервного срыва, пока мы были в Кейп-Код. Так или иначе, когда мы вернулись, он был без сознания от передозировки снотворного. Мы вызвали «Скорую помощь», ему промыли желудок, и он вроде бы пришел в себя, но не вполне. Он не мог нормально говорить и вел себя… странно, но он был жив. – Сэм закусил нижнюю губу и тяжело вздохнул, прежде чем продолжить. – Когда его выписали из больницы, мы привезли его домой, и Хэйзел стала ухаживать за ним, она была медсестрой, так что все логично. Едва ли она не понимала, что существует риск самоубийства; в конце концов, он уже один раз попытался, верно? Его лекарства должны были находиться под замком. Но каким-то образом, незадолго до исчезновения Лизы, они оказались без присмотра. Он нашел их и принял все сразу. На этот раз он не выжил, и моя мама во всем обвинила Хэйзел.

– А ты?

Фиби редко говорила о своей матери, а Сэм редко упоминал о своем отце. Фиби почти ничего не знала о Дэвиде Наззаро, а то малое, что ей было известно, она узнала от матери Сэма, а не от него самого. Она знала, что отец Сэма был гончаром и что он долгое время страдал биполярным расстройством психики. Она знала, что маленький Сэм восхищался отцом и часами сидел в его мастерской и наблюдал за его работой. «Иногда я видела, как Сэмми смотрит на отца, и думала: „Вот опять он пытается решить загадку Дэйва“», – сказала ей Филлис.

– Нет, – ответил Сэм. – Я смотрел на дело иначе, но после этого мы почти не видели Хэйзел и Эви. Честно говоря, я не переживал. Эви по-крупному обманула Лизу. Она рассказала людям о феях. Проклятие, она даже показала ее «Книгу фей» всем соседским детям. Думаю, это была последняя капля. Лиза перестала разговаривать с ней. Мне всегда казалось, что, если бы Эви не сделала этого, Лиза не ушла бы в лес той ночью. Они были очень близки, так что она как будто потеряла своего лучшего союзника. А отец только что проглотил кучу таблеток, и было совершенно ясно, что он не выживет. Кто бы не захотел оставить все это позади?

Сэм немного помолчал.

– Знаешь, что я думал тогда? – вдруг спросил он, обхватив рулевое колесо с такой силой, что костяшки пальцев побелели. – Я думал, что Лиза нашла простой выход. Она предпочла исчезнуть. Ей не пришлось прощаться с отцом, идти на похороны и заниматься всем, что было потом. Она просто улизнула, и я завидовал ей. Какой-то идиотизм, да? – Он посмотрел на Фиби и быстро перевел взгляд на дорогу. Фиби потянулась и погладила его руку.