В ответ грохнули дробовики в руках мужчин – весомость наших аргументов в виде скорострельности и калибра оружия отнюдь их не убедила.

В меня не попал никто, а стекло перед лицом Димы Покрылось сеткой трещин. Еще немного – и китайцу не поздоровилось бы.

– Подожди! – крикнул я Диме.

Мой новый друг был буддистом и вряд ли решился бы пролить кровь не только невинных людей, но и своих врагов. Недаром же в том доме, где я его нашел, он отбивался от боевиков голыми руками, хотя вполне мог поднять автомат.

Однако мое предупреждение оказалось лишним и по другой причине. От выстрелов и перемещений Димы внутри вертолета он сдвинулся, пополз и начал опрокидываться. Китаец проворно выскочил в открытый люк и распластался на камнях. После того как Дима покинул кабину, вертолет прополз по камням пару метров, неожиданно выправился и повис над краем обрыва.

Убедившись, что с моим спутником все в порядке, я спрыгнул со скалы прямо в толпу. Ждать не стоило – в руке одного из мужчин, конвоировавших девушку, блеснул нож. Вдруг он решит не дожидаться, когда нас всех побьют камнями? Фанатики на редкость упрямы. Даже умирая, он будет резать пленницу, считая, что выполняет свой последний долг.

Крестьяне закричали и бросились в разные стороны. По их мнению, я должен был разбиться о камни. Впрочем, это вряд ли волновало кого-то из толпы. Люди, которые собрались забить молодую девушку камнями, не вздрогнут, увидев поломавшего себе ноги и руки мужчину. Но я вполне мог повредить кого-то из них при падении…

На самом деле ломать себе или другим кости в мой планы не входило. Я заранее наметил пятачок для приземления, постарался никого не задеть, хоть в возникшей суматохе это стало сложнее, и, приземлившись на обе ноги, сразу начал движение. Обогнул худенькую женщину в пестром халате, глаза которой горели яростью и страхом, перепрыгнул через упавшего карапуза лет шести, сжимавшего в грязном кулачке тяжелый камень, оттолкнул одного из конвоиров и схватил девушку за руку. Надеюсь, у этих фанатиков с дробовиками хватит ума не стрелять в толпу?

– Пригнись! – приказал я.

Девушка среагировала на удивление четко. Впрочем, я ей помог, сильно рванув за руку. Хлопнул дробовик, и одному из охранников выстрелом его товарища разнесло голову. Кровь и мелкие куски костей полетели во все стороны. Мое лицо и голубая джинсовая рубашка девушки покрылась мелкими красными пятнышками. Народ взвыл. Надо сказать, мы сместились с линии огня очень вовремя.

Объясняться было некогда. Протащив девушку следом за собой по земле, я оказался рядом с Пахлаваном и выбил из его руки револьвер. Оружие все еще кувыркалось в воздухе, а я уже закрыл девушку от вооруженных людей крупным телом их босса. Сам прятаться не стал – но на всякий случай сделал кожу тверже. Дробь – это почти не страшно. Опасаться приходилось только за глаза, но не попадут же они сразу в оба глаза?

Девушка между тем подала голос. И обращалась она вовсе не ко мне, а к Пахлавану:

– Неужели ты и теперь думаешь, что тебе удастся провернуть свои темные делишки? Прикажи своим людям остановиться!

Да, девушка явно не промах! Отчаянная. Или просто не понимает, в какие неприятности влипла.

– Молчи, неверная, – всхрипывая, ответил мужчина.

– Отпусти нас! Пусть твои бандиты бросят оружие!

Девушка говорила прямо-таки те слова, которые должен был произносить я. А я не торопился высказывать подобные пожелания, поскольку не слишком верил в их действенность.

– Не прикажу, – сдавленно ответил Пахлаван.

– Тебе не на что рассчитывать. Сахбан вернется люди пойдут за ним.

Пахлаван странно всхрюкнул. Я проверил, не сильно ли передавил ему горло. Нет, все нормально. Воздуха поступало не слишком много, но достаточно, чтобы он не задохнулся.

Бородачи, возбужденные гибелью своего товарища, приплясывали вокруг и размахивали ружьями, но стрелять теперь не спешили. Мы находились в относительной безопасности, но это была безопасность утлого плота среди бушующего моря. Людского моря.

Один из мальчишек швырнул в нас камень. Попал, конечно. Прямо в висок Пахлавану. Тот «поплыл», начал шататься…

– Надо уходить, – сообщил я очевидную истину девушке. – Постарайся не упасть, когда мы двинемся через толпу. Здесь есть место, в котором можно укрыться, когда мы уйдем отсюда? Если нам не удастся улететь на вертолете?

– Дом моего друга – почти крепость, с оградой под током и пулеметом на вышке.

– Вряд ли нам нужно садиться в осаду… А твой друг – Сахбан?

– Откуда ты знаешь?

Девушка уже забыла, что только что называла имя сама.

– Я знаю многое. Как зовут тебя?

– Мила.

– Держись за меня, Мила!

Не успел я это сказать, как на ущелье обрушился грохот. Некоторые люди инстинктивно упали на землю. Один из бородачей выпустил из рук дробовик, который от удара о землю выстрелил. Выстрела почти е было слышно из-за грохота.

Что произошло? Началась бомбардировка деревни? С гор сходит селевой поток? Нет, взрывы бомб звучат не так. И сель, как я полагаю, тоже, В обрушившемся на долину грохоте присутствовала какая-то ритмичность. Мелодичность дикого рева все нарастала, и вскоре я понял, что мы и правда слышим музыку. Кажется, это была композиция древней рок-группы «Manowar» – «Call to Arms». Впрочем, я не большой знаток тяжелого металла.

Подняв глаза на скалу, я заметил за треснувшим стеклом вертолета слегка обалдевшее, но все же довольное лицо Димы. Китаец не побоялся вернуться в готовый вот-вот рухнуть вертолет. Сам погибай, а товарища выручай! Только зачем он включил музыку? Чтобы было веселее? Он, оказывается, не только поэт, но и любитель древнего тяжелого рока?

Обезумевший белый шпиц кругами носился по скале вокруг винтокрылой машины. В звуковой какофонии невозможно было услышать вообще ничего. Бородачи, лишившись ценных указаний Пахлавана, который после удара камнем вообще был слегка не в себе, опустили ружья и с открытыми ртами, не мигая, уставились на «поющий» вертолет. Некоторые пытались зажать уши руками, но это не слишком им помогло.

Уровень шума, как подсказывали мне органы слуха и осязания, приближался к ста тридцати децибелам. Звуковые волны шли к барабанным перепонкам напрямую через тело. Звук ощущался теперь не только ухом, но и кожей. А уши у крестьян, я полагаю, нестерпимо болели. Я, во всяком случае, чувствовал себя некомфортно, хотя болью в полном смысле этого слова мои ощущения назвать было нельзя.

Дима выбрал оружие удачно. Только бы не обрушилась какая-нибудь не очень прочная скала. Дрожание грунта от этой музыки можно сравнить с небольшим землетрясением….

Жестами я показал китайцу, чтобы он поднимал вертолет и садился рядом с нами. Точнее, садиться ему было ни к чему – достаточно всего лишь зависнуть над землей и забрать нас. О том, чтобы Диму не застрелили, пока он совершает маневры, я намеревался позаботиться. Миле сейчас ничего не угрожало – толпе было не до нее.