не останусь.

Несмотря на его ворчливость и занудство, мне было забавно наблюдать за его реакцией. Меня ничуть не расстроил его выпад. Скорее, я не могла понять, как мытьё головы может помешать двум людям приятно провести вместе время. Но, не вдаваясь в детали чужого бреда, я скорее открыла для него дверь на выход, выпустила раздражение из стен своей обители и с детской радостью, как будто я вновь родилась и увидела весь белый свет, побежала принимать водные процедуры.

Фарфоровая кукла

Наше знакомство произошло ранней весной. На протяжении полугода мы встречались на общих условиях, не планируя и не фантазируя. Когда наступили тёплые майские деньки, мы начали ездить на природу и в его загородный дом. Работу я не бросала, и, когда мы с ним отдыхали где-нибудь вместе, финансовый вопрос был строго оговорён вне зависимости от того, был секс или нет.

– Я куплю тебе машину. Я присмотрел нам квартиру. Я договорился о сделке. В конце месяца мы сможем в неё заехать. Я всё решу!

Оказалось, что там, где решал он, я не решала ничего, но он решал абсолютно всё.

Он гарцевал на вершине многоярусного торта тирании с посыпкой из денежных знаков, основным ингредиентом которого было слащавое, комфортное и обеспеченное статусное существование.

Я почувствовала высокую калорийность продукта наших отношений и поняла, что могу умереть от ожирения.

Всё происходило слишком поспешно и навязчиво, чтобы быть моей правдой.

Правда заключалась в том, что меня не хотели любить. Меня хотели купить, как красивую фарфоровую куклу, стоящую на витрине магазина и ждущую своего хозяина. Куклу, которую будут красиво одевать, обложат всякими дорогими штучками. Куклу, которая в скором времени забудет, что она когда-то была человеком, начнёт разговаривать на каком-то невнятном пискляво-капризном языке, периодически придыхая, побежит по пластическим хирургам и косметологам, в сумасшедшем желании накачать себя силиконом и ботоксом везде, где можно и где нельзя. Идя по пути деградации, она всё больше и больше будет терять человеческий облик, пополнив армию таких же несчастных кукол, как она, которые в своё время не сбежали из театра Карабаса-Барабаса, а продались. С ней делают всё, что хотят: муж, общество, мода, деньги, а она в своём бессилии пытается выдать всё это за наличие у неё какого-то мнения, из последних сил сопротивляясь миру и подспудно понимая, что стала одной из женщин, порождённых инкубатором системы. Она говорит, но на самом деле она нема, у неё есть уши, но она ничего не слышит, у неё есть глаза, но в них мир отражается ценниками.

Я увидела его стремление под маской напускной и лицемерной доброты. Тошнотворный рефлекс, который начали вызывать у меня наши отношения, заставил меня с ним расстаться.

– Нет, мне это не подходит.

– Ты дура! Дальше письки сосать – это, конечно, лучше, чем быть замужней женщиной с детьми, заниматься семьёй! Ты навсегда останешься здесь, сопьёшься, скурвишься, и никакого светлого будущего в твоей жизни не будет! Твоим светлым будущим был я! И ты его удачно просрала!

– Мне платят за время, а не за жизнь. Это честные отношения, без масок и вранья, каждый получает то, что хочет, делая при этом то, что считает нужным. Из проституции я могу уйти в любой момент, а ребёнка обратно не впихнёшь, и душу с учётом амортизации не выкупишь.

Он никогда раньше не позволял себе кричать на меня и сыпать оскорблениями, но стоило мне сказать «нет», как сразу пошла необратимая реакция.

Я решила остаться в проституции, чем податься в рабские отношения, ведь ещё неизвестно, чем это рабство закончится.

И, вместо того чтобы выбрать зажратую кукольную жизнь, я осталась на прежнем месте и продолжала копить деньги на квартиру.

Предновогодняя сказка

С ним я была знакома около трёх месяцев.

Он был большим и ласковым лесным мишкой, который не задавал глупых и ненужных вопросов, не жаловался, не бухал и не курил.

Чаще всего мы с ним молчали. Именно в молчании для нас двоих открывалась красота тишины. В безмолвном чарующем пространстве наши души отдыхали от тех, кто нас душил.

Мы не разговаривали о прошлом, настоящем или будущем. Мы не знали друг о друге ровным счётом ничего. Мы не плакались друг другу в жилетки, не травили анекдоты – всё это было лишним для того, что перед нами открылось. Мы ценили найденное друг в друге.

Мы встречались в моей обители, не покидая стен квартиры. Это не было обязательным условием, но так повелось изначально, не менялось и не обговаривалось, вплоть до Нового года, когда он пригласил меня в ресторан, а я приняла его приглашение.

Я была в этом заведении первый раз, но он был столь проницательным, что сумел угадать мой вкус, о котором я сама не подозревала. Именно этот ресторан стал впоследствии одним из моих любимых мест в городе. Каждый раз, перешагивая порог, я в первую очередь вспоминала о нём.

Мы заказали ужин, я выпила вина; он не пил алкоголь, так как был за рулём. Никогда раньше мы не говорили так много, как в тот вечер. Казалось, ему нужно было время, чтобы собраться и выложить всё как на духу. И время пришло. Это даже немного напоминало первое свидание между людьми, которые были знакомы давным-давно и встретились после вековой разлуки и обета молчания.

– Куда бы ты хотела поехать после ресторана?

– Поедем в стриптиз-клуб. Ты не против?

Стриптиз-клуб навеял на меня воспоминания о моей работе танцовщицей. Я не могла отказать себе в удовольствии. Мы заказали танец гостя, после чего девушки толпой ринулись за наш столик и начали расспрашивать, работала ли я раньше или просто училась танцевать, задавали мне вопросы о личной жизни. Часть облепила меня, часть облепила его. Я не ревновала, а он не скупился на чаевые, но очень быстро подобный напор со стороны девушек нам опротивел. Он первый предложил уйти.

На улице было безветренно и так тихо, что казалось: время остановилось. Ровными большими хлопьями падал снег.

– Домой? – спросил он.

– Я думаю, да, – ответила я блаженным голосом.

Мы ехали по заснеженной дороге, по ночному городу, в свете фонарей. Это была сказка, наша с ним сказка.

Он остановил автомобиль где-то на полпути.

– Я сейчас вернусь.

Я, расслабленная и умиротворённая, была в полудреме, как вдруг резко открылась дверь с моей стороны. Он стоял передо мной с огромным букетом роз. Я потеряла дар речи.

Всю обратную дорогу домой мы