— Похоже, он обитает вон там, наверху. Или где-то рядом.

Такси, раскачиваясь то влево, то вправо, начало взбираться по неухоженной дороге и чуть не задело колесами валявшийся на дороге указатель — «Алькона Уэй». Рон отъехал юзом два-три ярда и опять повернул на дорогу, немногим шире колеи. В конце она упиралась в массивные железные ворота с электронным контролем. На них было выбито название: «Вилла „Марианна“», а рядом изображена испанская танцовщица.

Анна с заднего сиденья выбралась из машины, разминая на ходу затекшие ноги, и нажала на кнопку безопасности. Не успела она произнести ни слова, как ворота распахнулись, приоткрыв ведущую направо вымощенную подъездную дорогу. Такси миновало большой бассейн, окруженный старыми шезлонгами, которые явно нуждались в починке. Волнистый навес неуклюже провис и почти не отбрасывал тень на бассейн. А за цветущей бугенвиллеей виднелась широко раскинувшаяся двухэтажная вилла с белыми ставнями. Многие из них были открыты.

Рон молчал, пока они ехали к центральному входу, у которого припарковались несколько очень дорогих автомобилей — «Порше», «Сааб» с откинутым верхом и желтый «Корниш», также с откидной белой крышей, позволявшей разглядеть кремово-белые кожаные сиденья.

— Черт, ну и живут же люди! Вот красотища, вот красотища! — бормотал Рон, переключая управление.

— Могли бы меня здесь подождать, а потом отвезти назад, в аэропорт? — спросила Анна.

— Меня оштрафуют за время простоя.

— Я возьму вину на себя и заплачу штраф. Но, прошу вас, не уезжайте. Мне нужно успеть на самолет.

Анна снова вышла из такси и нажала на кнопку селектора. Никакого отклика. Она выждала минуты две, опять нажала на кнопку и мгновенно отскочила, когда какой-то мужчина открыл дверь. Анна удивилась — перед ней стоял загорелый молодой человек с темными шелковистыми волосами до плеч и в распахнутой до пупка легкой цветастой рубашке.

— Да? — устало отозвался он.

— Я приехала сюда повидаться с Барри Сауфвудом.

Он не стал лишний раз смотреть на нее и направился в большую гостиную.

— Барри! Барри! — выкрикнул он, поднимаясь по широкой мраморной лестнице. — Барри! — Больше она не услышала от него ни слова. Молодой человек взбежал наверх, перепрыгивая через две ступеньки, и скрылся за лестничной площадкой.

Анна встала в центре холла и обернулась, лишь когда до нее донесся звук катящегося инвалидного кресла. Отставной сыщик Барри Сауфвуд остановил заскрипевшее кресло. Он был очень грузен и, наверное, весил вдвое больше нормы, а живот чуть ли не покоился у него на коленях.

— Вы Барри Сауфвуд? — осведомилась она, окинув беглым взглядом его красное лицо и редкие, засаленные на макушке волосы.

Он тоже внимательно посмотрел на нее.

— Я детектив-сержант Анна Трэвис. — Она собиралась открыть свою сумку и показать удостоверение, но инвалид небрежно махнул рукой.

— Бог ты мой. Сколько же вам лет?

— Мне двадцать шесть.

— Двадцать шесть — и уже детектив-сержант! Ну и хреновина! В мое время нас всех мариновали и не повышали в чинах по десять лет. А тут приходят из университета разные бумагомараки, ни черта не умеют и, пожалуйста, — путь открыт. Толкают наверх этих желторотых, нет чтобы им послужить на одном месте и разобраться, что к чему.

— Мы можем где-нибудь поговорить? — прервала его Анна, ощутив, как сжались ее челюсти.

Сауфвуд покачал головой, капли пота текли по его щекам, словно он только что принял душ.

— Потратили зря гребаное время, а затем прислали ко мне глупую девчонку! Вот сукины дети, никакого уважения к чужому опыту. А вы заткнитесь и передайте им, что мне нужен нормальный коп.

— Мистер Сауфвуд, я проделала долгий путь, чтобы встретиться и побеседовать с вами. Я работаю в отделе расследования убийств, и вы сказали, что у вас есть информация, способная нам помочь.

— Убирайтесь отсюда, а они пусть усрутся.

Анна подошла к нему поближе и почувствовала запах алкоголя.

— Мойра Седли просила передать вам привет. Она очень тепло о вас отзывалась, — солгала она.

— Кто-кто?

— Мойра Седли. Она служила в полиции нравов вместе с вами. Неужели не помните? Блондинка.

— А, да, с большими сиськами. Дерьмо.

Где-то наверху раздался стон, потом пронзительный вопль, и за ним снова последовал стон. Сауфвуд засопел и начал разворачивать кресло.

— Не обращайте внимания. Проходите. — Его кресло скрылось за двойными дверями в конце холла.

Анна догадалась, что стонала и плакала какая-то девушка, а когда вошла в массивную гостиную, эти звуки сменились визгливым смехом у нее за спиной.

Сауфвуд налил себе скотч.

— Я привык смотреть на море, пока эти свиньи не понастроили здесь свои дома. Не желаете? — Он указал на бутыль виски.

— Нет, спасибо. Но я не отказалась бы от стакана воды.

— Угощайтесь. — Сауфвуд открыл бутылку содовой и плеснул немного воды в стакан с недопитым скотчем. — Как, вы сказали, вас зовут?

— Анна. Анна Трэвис.

— Ваше здоровье. — Он допил виски и громко крякнул. Кресло с жужжанием подкатило к открытому окну.

— Я тороплюсь на самолет, — пояснила она, двинувшись вслед за ним. Огромные окна от пола до потолка выходили на террасу. — В три часа я должна быть в аэропорту. — К счастью, из окна подул слабый ветерок.

Сауфвуд поглядел на пустой бассейн.

— А мне заплатят?

— Боюсь, что нет, — деловито откликнулась она и пригубила воды.

Сауфвуд открыл «бардачок» у ручки кресла, достал оттуда пачку сигарет, отдышался и закурил. После первой затяжки его лицо покраснело еще сильнее.

— Вы сказали, что располагаете информацией, — повторила она.

— Возможно. Садитесь.

Анна устроилась на большом мягком диване с бледно-розовой обивкой и свисающей золоченой бахромой. Она отвернулась от пепельницы с горой окурков, стоявшей на кофейном столике. Сауфвуд попытался стряхнуть в нее пепел, но промахнулся.

— Кто у вас ведет расследование? — пропыхтел он.

— Суперинтендант Джеймс Лангтон, а главный суперинтендант отделения — Эрик Томпсон. Наша начальница Джейн… — Но он нетерпеливо взмахнул рукой.

— Ладно, ладно… Никогда о них не слышал. Сколько сейчас развелось чертовых баб-начальниц. Знаю, знаю, боссы должны продвигать этих фригидок, а не то схлопочут за дискриминацию. Но какой от них толк? Ни разу не видел ни одной знающей, что нужно делать.

— А как вы услышали о расследовании?

Он отпил несколько глотков, обхватив стакан пухлыми пальцами, пожелтевшими от никотина.

— Я был у зубного врача, и кто-то оставил в приемной английские газеты. Обычно я ими не интересуюсь — с глаз долой, из сердца вон. Но там говорилось, что у вас появился новый Потрошитель.