автора очень высоко». О первом романе Тынянова — «Кюхля» — говорилось в свое время то же самое и говорилось, скорее всего, априори, без проверки. Как известно, Тынянов — видный теоретик, ученый-формалист, исследователь литературных схем; казалось несомненным, что все свои познания он применит на практике, блеснет изысканнейшим искусством. Но есть глубокая пропасть между механическим умением и творческим опытом. Не «приложу ума», в чем усмотрели «напостовцы» высокое мастерство Тынянова я его не заметил. Есть иногда изощренность, есть постоянно тщетное желание писать иначе, нежели писали до сих пор, есть утомительная показная «литературность» — можно сказать, как один из французских критиков: «Автор все время прицеливается, но патроны у него холостые».

Мне кажется, что скорей у Тынянова имеется неполное, скромное, но все же подлинное дарование рассказчика, чем «высокое мастерство». Не хочу быть голословным. Вот Тынянов описывает ночь:

«Стояла ночь.

На всем протяжении России и Кавказа стояла бесприютная, одичалая, перепончатая ночь.

Нессельроде спал в своей постели, завернув, как петух, оголтелый клюв в одеяло.

Ровно дышал в тонком белье сухопарый Макдональд, обнимая упругую, как струна, супругу.

Усталая от прыжков, без мыслей, спала в Петербурге, раскинувшись. Катя.

Пушкин бодрыми маленькими шажками прыгал по кабинету, как обезьяна в пустыне, и присматривался к книгам на полке.

Храпел в Тифлисе неподалеку генерал Сипягин, свистя по-детски носом.

И все были бездомны.

Не было власти на земле.

Герцог Веллингтон и Сент-Джемский кабинет в полном составе задыхались в подушках.

Дышал белой немужской грудью Николай.

Они притворялись властью.

И спал за звездами, в тяжелых окладах, далекий необычайно, и император императоров, митрополит митрополитов — Бог...»

Как все это старо, как беспомощно, как плохо — говоря попросту. Если это мастерство, то лучше уж не быть мастером.

Роман относится к последним годам жизни Грибоедова — с назначения его послом в Персию. Сначала описывается Москва, встреча поэта с Чаадаевым и генералом Ермоловым, опальным «проконсулом Кавказа». В этих эпизодах много удачного, особенно в ермоловском. Чаадаев представлен довольно карикатурно, но все-таки глава о нем интересна. Дальше Петербург, где Грибоедов несколько раз встречался с Пушкиным. Об этих встречах ничего примечательного в романе мы не найдем, — разве только намеки на осторожное, как бы выжидательное, отношение Пушкина к Грибоедову. Очень много рассказывается в этих главах о Булгарине и почти все — любопытно. Гораздо слабее изображение Николая I, которого Тынянов большей частью называет анонимно «известным лицом» — для придания какого-то символического зловещия, по-видимому. Сцена приема у императора сразу вызывает в памяти такую же сцену в «Хаджи-Мурате», — одну из самых блистательных, поразительных страниц Льва Толстого. Не следует сравнивать, скажут нам. Но не следует и подвергаться риску подобных сравнений, не следует повторять неповторимое.

Отъезд Грибоедова в Персию, остановка в Тегеране, переговоры с Паскевичем, царским «отцом-командиром», изображенным с насмешливой отчетливостью, женитьба на Нине Чавчавадзе, прибытие в Тегеран, дипломатические хлопоты, грозные предчувствия, наконец смерть — такова важнейшая часть романа. Чем ближе к концу, тем напряженнее внимание читателя. Заслуга Тынянова тут не велика: такова тема.

«Не знаю ничего завиднее последних годов бурной его жизни. Самая смерть, постигшая его посреди смелого неравного боя, не имела для Грибоедова ничего ужасного, ничего утомительного. Она была мгновенна и прекрасна».

Это слова Пушкина из «Путешествия в Арзрум».

Цитатой из дорожных записок Пушкина и кончается роман:

   — Что везете?

   — Грибоедова.

Но нельзя быть уверенным, что в дощатом гробу везли действительно «Грибоедова». Нелегко было опознать его искалеченное растерзанное тело среди трупов других «чинов российского посольства».

Пушкин, вероятно, не любил Грибоедова. Оттого он решился сказать, что в смерти его не было «ничего ужасного». В сущности, и мы, ценя и высоко ставя Грибоедова, восхищаясь им, — его едва ли любим. Оттого и о судьбе его мы наполовину забыли. Что смерть его могла бы внушить людям «ужас и жалость», — чувствуешь даже по холодному повествованию Юрия Тынянова.

Георгий Адамович 

2

Роман о Грибоедове

Как раз к исполняющемуся на днях (30 января — 11 февраля) столетию со дня трагической смерти А. С. Грибоедова, погибшего 34 лет в знаменитой тегеранской резне, вышел отдельным изданием роман о нем Юрия Тынянова, печатавшийся ранее в одном из советских журналов. Юрий Тынянов — историк литературы, переводчик Гейне, автор романа-биографии о В. Кюхельбекере («Кюхля»).

«Смерть Вазир-Мухтара» («Вазир-Мухтар» — персидский титул Грибоедова.) приближается к тому жанру художественной, «романтической» биографии (biographie romancee), мода на который пошла из Англии, где наиболее удачные образцы его дал Литтон Стрэчи и откуда уже перенес его во Францию Андре Моруа («Ариэль, или Жизнь Шелли» и «Жизнь Дизраэли»), у которого нашлось много — слишком, может быть, даже много — подражателей.

Роман Тынянова представляет собой, правда, не полную художественную биографию, в нем захвачен в форме романа лишь сравнительно небольшой по времени отрезок жизни Грибоедова. Исходной точкой Тынянов взял приезд Грибоедова в Россию с заключенным им Туркманчайским трактатом — апогей прижизненной общерусской известности Грибоедова-дипломата, столь отличной от посмертной славы Грибоедова-писателя; конечной же точкой — встречу Пушкина с гробом Грибоедова.

Перед нами проходят основные этапы последних двух лет жизни Грибоедова: остановка в Москве — дом матери, встреча с Чаадаевым и посещение Ермолова; Петербург — представление ко Двору, разговоры с Нессельроде и Родофиниковым о проекте Закавказской Мануфактурной Компании; отношения с Булгариным и его женой, роман с балериной Телешовой, назначение посланником в Персию; дорога на Кавказ — дорожный роман с казачкой Машей; Тифлис — дом П.Н. Ахвердовой; главная квартира Паскевича — болезнь; снова Тифлис — женитьба на Нине Чавчавадзевой; наконец Персия — сначала Тавриз, потом Тегеран.

Все это обильно уснащено лирическими, историческими и литературными отступлениями и рассуждениями от себя. Повествование ведется скачками, прерывисто, часто в нескольких планах разом: параллелизм — прием, особенно охотно применяемый Тыняновым.

И личность, и судьба Грибоедова настолько незаурядны и интересны, что не может не быть интересен роман, в котором он — герой.

Роману Юрия Тынянова и нельзя отказать в интересности, при всех его недостатках. А недостатков много.

С самого же начала роман Тынянова, заинтересовывая, вместе с тем раздражает своим претенциозным, каким-то, я бы сказал, вихляющимся и кривляющимся стилем, своей архитектонической расхлябанностью, обилием ненужных и нудных отступлений, расхолаживающей отсебятины. На манере письма Тынянова чувствуется несомненное влияние Андрея Белого с его «Петербургом» (при чтении характеристики Нессельроде неотвязно встает в памяти сенатор Аблеухов). Но то, что у Белого внутренне оправдано